Джон Мэйл сидел на складном кресле, просматривая содержимое коробки с использованными играми о драконах и подземельях. Бросив взгляд на Дейвенпорта, он продолжил свое занятие. Два других любителя игр, парень и девушка, подняли головы, когда Палома обратился к Лукасу.
— Это феминистская игра такого же типа, как о драконах и подземельях. — Приблизившись к Лукасу, Палома заговорил тише. — Действие происходит в доисторические времена, но сюжет связан с гетеросексуальными контактами и деторождением в обществе лесбиянок. Я уже придумал название — «Гнездо».
Лукас улыбнулся.
— Маркус, все, что вы знаете о феминизме, уместится на оборотной стороне почтовой марки.
— Самоуверенность — проявление невежества, — изрекла девушка и посмотрела на Маркуса, ожидая его реакции.
— Это тяга к творчеству, дорогая, а не самоуверенность. Выражайся правильно, мать твою. Кстати, это сквернословие.
— Как поживаете? — спросил он Лукаса. — Кого-нибудь застрелили?
— В последние дни — никого, — ответил Лукас, добавив: — Хорошо выглядите.
— Спасибо. — Лицо Маркуса, как обычно, имело сероватый оттенок.
— Соблюдаю диету. Исключил все жиры, только в полдень добавляю в салат ложку оливкового масла. Раз уж вы приехали сюда, можете подписать несколько игр?
— Конечно. Давайте пройдем внутрь, — предложил Лукас. — Мне нужно поговорить с вами.
— Хорошо. Я только возьму несколько игр.
Взяв со стойки полдюжины игр, он повел Лукаса во внутреннее помещение. Прежде чем скрыться за серой занавеской, где находился его офис, он крикнул темноволосой девушке:
— Кэрол, присмотри за лавкой!
Офис был заставлен картонными коробками. В углу стояло шведское бюро, заваленное корреспонденцией.
— Садитесь. — Палома сделал широкий жест рукой. — Чертов кот развалился на моих заказах. Убирайся оттуда, Бенни!
Они побеседовали об игровом бизнесе — о лидерах и отстающих, о коммерческих сделках.
— У меня к вам вопрос, Маркус, — сказал Лукас.
— Пожалуйста. Полицейские дела?
Палома иногда давал Лукасу информацию.
— Да. Слышали о похищении психиатра и ее детей? Видели утренний выпуск криминальной хроники?
— Да, — ответил заинтригованный Палома. — Он увез их прямо со стоянки.
— Человек, сделавший это, возможно, любитель игр.
— Неужели, — усомнился Палома.
— Да. Крупный парень лет двадцати пяти, в майке «ДженКон». Похоже, атлетического сложения. Склонен к насилию. Волосы светлые, до плеч.
Палома медленно покачал головой, размышляя.
— Значит, крупный и сильный? Таких среди игроков немного.
Он задумчиво почесал нос.
— Разве что…
— Кто?
— Парень, который сидит сейчас там. Он довольно крупный и весьма сильный. Кажется, я видел его в майке «ДженКон».
— Где? Этот тип? Он невысокий.
Лукас посмотрел на занавеску, отделявшую комнату от прилавка.
— Он сидел на старом складном кресле. Его рост — около ста девяноста сантиметров, а вес — под сто килограммов. Он силен как бык, — сказал Палома.
Лукас шагнул к двери.
— Как его зовут?
— Не знаю. Я видел его раньше два-три раза. Мы почти не разговаривали.
— Когда-нибудь видели его машину?
— Не приходилось.
Лукас быстро направился к прилавку, но темноволосый парень уже исчез.
— Куда ушел парень, который сидел здесь? — спросил Лукас у девушки.
— Не знаю.
— Кто он? Ты с ним знакома?
— Нет, впервые его вижу, — ответила девушка. — Почему вы спрашиваете?
Выйдя из лавки, Лукас быстро направился к перекрестку и осмотрел улицы. Микроавтобуса нигде не было. Он увидел только зеленую «мазду» с рыжеволосой женщиной за рулем.
Долго ли он разговаривал с Маркусом? Четыре-пять минут, не больше.
И за это время парень ушел, исчез!
Лукас постоял в задумчивости возле перекрестка.
Автостоянку перед задним входом в здание городского собрания ликвидировали, и Лукас оставил «порше» на улице. Палома, следовавший за ним на «студебекере», нашел свободное место чуть дальше. Идя к зданию городского собрания, они услышали, как колокола выводят над штаб-квартирой полицейского управления мелодию «Ты — мой солнечный свет».
С ними поравнялся худощавый мужчина. Это был Слоан, помощник Лукаса.
— Надеюсь, поблизости нет чертовых наркоманов.
Лукас усмехнулся:
— В это трудно поверить, когда в голове звенит «Солнечный свет».
— Эта мелодия вызывает у меня желание броситься с колокольни, хотя я ничего не принимал, — проговорил Палома.