— В последнее время ничего.
— По-прежнему глотаешь таблетки?
— Иногда. — Она нахмурилась. — Но я оставила их у себя.
— Да?
— Похоже, я не могу туда вернуться, — проговорила она, надеясь, что он спросит ее почему.
— Почему?
— Там были легавые, — ответила она и отпила пиво из бутылки, не сводя с него глаз. — Искали тебя.
— Меня?
— Да. У них есть фоторобот. Понятия не имею, кто им сказал, что я тебя знаю, но им это известно. Мне удалось отвязаться от них и приехать сюда.
— Ты уверена, что они не сели тебе на хвост?
Он посмотрел в окно, опасаясь увидеть полицейские машины.
— Да. Они так глупы, что это не составило труда. Знаешь, кто приходил?
— Дейвенпорт.
Она кивнула.
— Черт возьми, Глория!
— Я прыгнула в автобус, проехала восемь кварталов, вылезла, прошла насквозь через дом Джанис, добралась пешком до Боба, взяла ключи от машины…
— Ты сказала ему, что едешь ко мне?
— Нет. — Она гордилась собой. — Я наврала, что мне надо отвезти домой кое-что из вещей. Когда я выезжала, там никого не было.
— Ладно. У меня возникли проблемы с полицией.
— Знаю. Они и здесь были.
— Здесь?
Теперь он действительно встревожился.
— Едва я приехала сюда, здесь появился полицейский. Они проверяют все загородные дома. Когда я сказала ему, что ты мой муж, он, похоже, успокоился.
— Ты так сказала?
— Да. И он уехал.
— Хорошо.
— Ты увез Манет и ее детей.
Он остолбенел от ее смелости.
— Что?
— Послушай, Джон, тебе не удастся обмануть меня. Где ты их держишь?
— Глория…
Она тряхнула головой.
— Мы взяли пятнадцать тысяч, помнишь?
— Да.
— Это было здорово! — воскликнула она. — Я помогу тебе получить деньги Манет.
Он изумился.
— Я могу взглянуть на них? Я надену на голову чулок или что-нибудь в этом роде. Надеюсь, они не видели твоего лица?
— Глория, деньги тут ни при чем. Я помню, что она сделала со мной когда-то.
— О!.. А что ты с ней делаешь?
— Все что хочу.
— Ну надо же, — пробормотала Глория. — Это так забавно.
Мэйл улыбнулся:
— Пойдем, я покажу тебе.
По пути в погреб Глория сказала:
— Ты говорил, что перестал думать о ней.
— Потом снова начал.
— Почему?
Сначала Мэйл не хотел отвечать, но мрачная, непривлекательная Глория понимала его как никто другой.
— Мне стала звонить какая-то женщина, — сказал он. — Похоже, она ненавидит Энди Манет. Больше я ничего не знаю о ней. Она уверяет, что Манет до сих пор говорит обо мне, о том, что интересовала меня в сексуальном плане. Женщина звонила мне раз пятнадцать.
— Как странно, — пробормотала Глория.
— Да. — Мэйл задумчиво почесал подбородок. — Но самое странное то, что она звонила мне сюда. Она знает, кто я, а я не могу понять, кто она. Ясно одно — она не любит Энди. Она как бы подталкивала меня к этому, я постоянно думал, и вскоре… ты знаешь, как это бывает.
— Да.
— От этого можно спятить. — Мэйл усмехнулся.
Спускаясь по ступеням в подвал, Глория поняла, что за женщина звонила Джону Мэйлу. Она было открыла рот, чтобы сказать ему об этом, но тут же решила: позже. Она заинтригует его. Джоном следует управлять; чтобы сохранять равенство, надо бороться.
— Я оборудовал комнату. — Мэйл указал на стальную дверь подвала. — Когда-то здесь был погреб для хранения овощей. Я чуть не сдох, работая в этой дыре. Мне приходилось каждые десять минут выскакивать наружу.
Глория кивнула. Она знала о его клаустрофобии.
— Открой, — сказала Глория.
Энди и Грейс стали ковырять деревянную балку застежкой от лифчика Грейс, но работать непрерывно удавалось не более получаса — потом начинали болеть пальцы. Они кое-чего добились: гвоздь обнажился уже на полдюйма, но Энди боялась, что вытащить его они смогут лишь через неделю.
Однако вряд ли у них есть еще неделя: Мэйл становился все более возбужденным и мрачным. Энди казалось, что в него вселился дьявол, она видела по его глазам, что он потерял контроль над собой.
— Мы его никогда не вытащим, — сказала Грейс. — Мама, мы его никогда не вытащим.
Девочка бросила застежку и закрыла лицо руками. Она уже не плакала, они обе уже не могли плакать.
Энди присела возле дочери, взяла ее за руку.
— Не работай больше сейчас. — Энди посмотрела на балку. — Я тебя сменю.
— Бесполезно, — сказала Грейс. — Мэйл слишком большой. Настоящее чудовище.
— Мы должны попытаться. Если у нас появится оружие, мы сможем…