Если приходит цветущая весна, смело ДЖЕКПОТ
Я на правильном пути, приду первым
Мы сорвали куш, детка
Не огорчай меня, не надо меня разочаровывать, даже если кризис,
Размахнись сильнее, разбей всё вдребезги, круши давай,
Хватит ходить вокруг да около…
Задорное исполнение неизвестной бой-бенд продолжило звучать.
Навалившись на Лэр сверху, Себастиан с жадностью завладел ее ртом. Ему сделалось невыносимо смотреть на то, как терзается госпожа, и теперь останавливаться уж точно не хотелось, а желалось доставить своей герцогине безграничное удовольствие здесь и сейчас. И тогда он крепко ее обнял, словно боялся, что та может передумать. Но демоница уже не сомневалась в происходившем и теперь и вправду предпочла бы сделать это именно со своим дворецким. «По крайней мере, он предан и будет молчать», — подумалось ей. Продолжая изнывать от желания и сгорать от разыгравшегося воображения, отчего нормальной девушке давно бы уже сделалось стыдно, она обвила широкие плечи Себастиана и к нему прижалась бедрами. Тело его отозвалось — и он сам с силой к ней притиснулся. Лэр почувствовала, как окаменело его естество и, оторвавшись от его губ, заглянула в глаза. Тогда Себастиан посмотрел на нее с безграничным обожанием и какой-то покорностью, после чего сомнений у нее уже не осталось. Она улыбнулась, а он, хищно оскалившись, огладил ладонью сливочную кожу ее лица и снова поцеловал — в этот раз не спеша и довольствуясь каждым мгновением. Продолжая целовать в пухлые губы, он развел коленями бедра Лэр. Ощутив тугую наполненность, та сладко застонала и, обвив его ногой ниже спины, прижала к себе. Вцепившись в простыни, Себастиан медленно задвигался в герцогине. Она же, окончательно забывшись в переполнившей тело сладкой истоме, отдала ему всю себя, утопая в кровавом омуте глаз.
Глава 8
У Уфира уже долгое время не получалось сосредоточиться на работе. Грязно выругавшись, он отбросил бумаги в сторону, снова раскидав их по столу. Демон не мог перестать думать о Лэр. Нужно было что-то делать. Но рисковать только наладившейся хрупкой дружбой совсем не хотелось. В двери его постучались — и, обернувшись на звук, он увидел, как зашла прехорошенькая девушка-менеджер одного рекламного агентства, которое в последнее время то и дело донимало его с предложением о размещении фото на своих первых страницах. Эта идея сейчас показалась ему как нельзя более заманчивой. «Быть может, я смогу тогда привлечь ее внимание», — вновь подумал он о герцогине.
И уже через некоторое время девушка-менеджер по имени Хеджина изнывала под Уфиром в его постели и молила о том, чтобы тот остановился. Лаская ее, он представлял, что перед ним Лэр. Он не видел Хеджину, он видел перед собой земную девушку из Куин-сити. Образ демоницы — ее пышные волосы, гладкая сливочная кожа, большие глаза и пухлые губки — настолько врезался в память, что он совершенно не хотел внять просьбе несчастной жертвы не вести себя, как оголодавшее животное.
Хеджина, наслышанная о том, каким монстром бывает этот демон, и представить не могла, что ее может ожидать, появись она у него вновь. И теперь ни чуточки не жалела, полностью отдав себя его власти. Она и подумать не могла, что на самом деле Уфир хочет вовсе не ее… Девушка обмякла от настойчивого острого языка демона, казалось, высосавшего из нее все соки. И когда он оторвался от ее губ, увидела из-за его спины откуда-то появившуюся лиану. Та опасно извивалась перед ее лицом подобно змее и в следующий миг, скользнув под волосы, натуго обвила шею, постепенно ее сдавливая. Задыхаясь, Хеджина увидела еще несколько таких лиан: они обвили ее руки и ноги, обездвижив; сам же Уфир блаженно ей улыбнулся, будто что-то предвкушал. Но стоило об этом подумать, как его ожившие отростки принялись ласкать ей грудь, соски, и проникать между бедер. Хеджина громко застонала, а когда взглянула на демона, глаза его были еще полны страсти и вожделения.
В последнее время Абигор был сильно занят тем, что практически не отходил от Асмодея, пытаясь разгадать, что тот задумал. Возможные видения никак не приходили в голову, и потому оставалось только донимать инкуба всяческой ерундой, которую тот мог ему подкинуть, а он — тут же быстро сделать. К демонице он решил пока не подходить, чтобы не усугубить тяжесть ее положения. Но однажды Асмодей сам заговорил о ней: