В дверь снова постучали. Кейт на цыпочках подошла к двери и стала прислушиваться. Собственно, бояться было нечего. Трэвис настоял на установке в доме современной системы сигнализации, и если бы она сработала, то через несколько минут примчался бы полицейский патруль. Кейт все это отлично знала, но справиться с охватившим ее страхом не могла.
– Кейт! – раздался за дверью хорошо знакомый мужской голос. – Кейт, открой, это я!
Кейт с облегчением вздохнула и принялась отпирать многочисленные дверные замки. Это был Трэвис.
Кейт знала его всю жизнь. Макмастеры жили в доме напротив. Одно время Кейт дружила с его младшим братом Бобби, а сам Трэвис встречался с ее сестрой Кристиной. После окончания школы Макмастер уехал в Литл-Рок, играл там за местную футбольную команду, а потом служил в полицейском управлении. В Литл-Рок он женился, но прожил в женой недолго, развелся и через несколько лет вернулся в Фолл-Ривер и стал начальником полиции.
Одно время Кейт и Трэвис тоже встречались. У них даже начался роман, но скоро оба поняли, что им лучше остаться друзьями и не пытаться связать свои жизни узами брака. И они действительно стали друзьями и оставались ими и по сей день. Собственно, Трэвис был единственным другом Кейт, все остальные от нее отвернулись полгода назад, но ей вполне хватало и одного Макмастера.
– Кейт, привет! – воскликнул Трэвис, входя в гостиную. – Как ты?
– Я думала, что ты предупредишь о своем приходе!
– Я попытался дозвониться тебе, но было занято, – объяснил Трэвис. – Вот я и решил навестить тебя без предупреждения.
Он подошел к телефонному аппарату, взглянул на горящую красную кнопку, означавшую, что на автоответчике оставлено сообщение.
– Кто это звонил, Кейт? Опять кто-то из этих подонков?
Кейт презрительно усмехнулась.
– Разумеется! Звонил Тим Картер.
– Вот мерзавец! – Он внимательно посмотрел на нее. – Как ты, Кейт?
Она неопределенно пожала плечами.
– Нормально. Снимай пиджак и располагайся.
Трэвис снял пиджак и удобно устроился на диване.
– Может, дашь мне послушать?
– Зачем? Что нового он мог сказать? Все одно и то же!
Она подошла к телефонному аппарату и нажала кнопку, стирающую запись.
– Кейт, зачем ты это сделала? Не стирай больше записи, они могут нам скоро пригодиться!
Кейт села с ним рядом.
– Сомневаюсь, что они нам пригодятся, – ответила она. – Ты предлагаешь отнести их к окружному прокурору и попросить, чтобы возбудил уголовное дело за телефонное хулиганство? Смешно… Ты что думаешь, их арестуют и станут судить?
– Кейт…
– Предположим, прокурор передаст дело в суд, и что дальше? Хорошо знакомый нам судья Хэмптон скажет мне – в который раз, что я заслужила подобные оскорбления своим безнравственным поведением! – Она покачала головой. – Нет, Трэвис, мне все это надоело! Я уже имела счастье столкнуться с нашим правосудием! Больше я не намерена искать в суде защиты! С меня довольно!
– Кейт, не отчаивайся! – сказал Макмастер. – Мы придумаем что-нибудь еще.
– Что же?
– Ну, например, я могу поговорить с ними или с их женами.
– Это бессмысленно, Трэвис!
– Но я не думаю, что Нэнси Картер, Рэни Тайлор или Сьюзен Хоган будет приятно услышать, что их драгоценные мужья занимаются такими гадостями!
– А ты уверен, что они поверят тебе, а не своим мужьям? – возразила Кейт. – Кажется, весь город знает о том, какая у меня репутация! Все считают, что я бесстыжая женщина, посмевшая оклеветать уважаемого человека! Они еще обвинят тебя в сговоре со мной и скажут, что пленки фальшивые!
Трэвис тяжело вздохнул:
– Ладно, Кейт, тебе не нравится предложенный мной вариант. Хорошо, что в таком случае можешь предложить ты?
Кейт плотно сжала губы и ничего не ответила. Она-то уже знала, как ей действовать дальше, но предпочитала молчать.
– Ты что же, собираешься всю оставшуюся жизнь провести в четырех стенах, за закрытой на все замки дверью? – настойчиво продолжал Макмастер. – Никогда не покидать дом после захода солнца, не отвечать на телефонные звонки, пугаться любого шороха, вздрагивать от каждого звука? Скажи, Кейт?
– Пусть жизнь идет как идет, – неопределенно промолвила она.
Трэвис удивленно взглянул ей в лицо:
– Кейт, я тебя не понимаю! Что значит «пусть жизнь идет как идет»? Это же твоя жизнь, единственная! То есть это вообще не жизнь! Это – добровольное затворничество! И кстати, своим поведением ты даешь повод лишний раз позлорадствовать этим подонкам – Траску и его компании!