Он пятился, подняв руки, читая заклинание, которому его не учил настоятель, но он сам изучал его в тайне. Он тренировался на камнях, сухих деревьях. Его голос стал ниже на последних древних словах, он махнул руками на ближайший труп. Стена синего огня вылетела из сжатых ладоней, зажигая труп. Огонь не был горячим, он был жидким, напоминал этим воду. Кай Сен направил силу в руки и начал заново читать заклинание, тянул за огненные нити вокруг себя. Они проникали в него, обвивались вокруг сердца, легких, крепко связывая, после чего дали поджечь еще пять трупов.
Последний труп продолжал прыгать, желая одолеть жертву. Укус или царапина, и Кай Сен сам станет таким. Он выхватил кинжал, желая приблизиться и вонзить лезвие. Шумел только потрескивающий огонь, корчились шесть трупов, и синий свет озарял сцену, как днем, топал оставшийся труп. Мужчина при жизни был крупным, теперь его синяя туника была в дырах, показывая гнилое тело.
Кай Сен почти не боялся после недель сражений, когда открылась брешь в преисподнюю, когда дни и ночи скрывались в бесконечном кошмаре. Он обучался каждый день по возвращению в монастырь, чтобы забыть ужасные недели. Забыть стычку, что привела к потере Скайбрайт. Ярость и злость помогали ослабить горе, помочь стереть ужас.
Он схватил кинжал крепче, склонился и схватил большую ветку с травы, не отводя взгляда от нежити. Шестеро давно рухнули на землю, остался только запах горелой одежды и волос. Когда последний труп оказался довольно близко, Кай Сен вонзил ветку в горло трупа, и тот остановился, извиваясь, но все еще пытаясь ударить его, размахивая пальцами в воздухе. Он был сильным, но и Кай Сен не уступал. На его стороне были тренировки и мышцы, а труп был гнилым.
Глубже вонзив ветку, он толкнул труп так, что тот упал на спину. Он оказался на существе, пока оно не встало, ударил по рукам с яростью, ломая их, а потом пригвоздил труп веткой к земле. Тот извивался, топал ногами, а Кай Сен согнулся над ним, одной рукой крепко сжимая ветку, а другой ударяя по шее нежити кинжалом. Работа была утомительной, но убить нежить можно было или огнем, или обезглавливанием. Ему нужно было использовать любой шанс, магию или оружие. Как воин, он знал, как сложно выживать.
Кай Сен поклялся больше не выходить из монастыря без сабли.
Он ощутил затхлый запах трупа, голова отделилась от тела, хотя ноги еще какое-то время дергались. Кай Сен встал и отбросил голову трупа, глядя, как она откатывается к другим, что теперь были лишь пеплом. Адский огонь мерцал, цепляясь за останки плоти и кости. Он поспешил покинуть лес, чувствуя адреналин, но не решаясь глупо задерживаться там.
Как могла нежить остаться в лесах? Их могли призвать из земли демоны, они могли пройти через брешь, но ее уже полгода как закрыли. Или нет?
Может, Стоуну нельзя было верить
Кай Сен коснулся на миг горла, где была его метка, стертая наглым божеством. Он доверял Стоуну так же, как голодным крысам. Он пробежал мимо журчащего ручья, спеша к монастырю, позволяя ветру сдуть с него запах нежити.
Он должен узнать правду.
* * *
Чжэнь Ни
Пять дней спустя
Роза потушила свет больше часа назад, но Чжэнь Ни лежала на кровати и смотрела в темноту. Бессонница была у нее теперь постоянно, после того как она вернулась домой от Лэн. Они обменивались изредка письмами в тайне от ее матери. Чжэнь Ни сама платила служанке, чтобы та нашла того, кто доставит письма. Но в последнем письме Лэн сообщила, что вышла замуж за второго сына башмачника, что жил недалеко от ее родного города. И Лэн написала, что лучше будет перестать переписываться. На странице были следы женского языка — следы слез Лэн.
Чжэнь Ни не ответила ей.
Вскоре и ее свадьба, осталось три дня.
Она перевернулась на бок и прижала колени к груди, обхватив их. Снаружи журчал тихо фонтан, подарок ее отца, успокаивающий звук. Чжэнь Ни никогда не чувствовала себя так одиноко, как в последние месяцы, окруженная слугами, каждый день на попечении нескольких горничных. За несколько дней прошлым летом она потеряла свою первую любовь и Скайбрайт, что всю жизнь была с ней, была ей сестрой. Прошло уже шесть месяцев, и Чжэнь Ни могла с трудом вспомнить лицо Скайбрайт.
Как же ненадежна человеческая память!
Она просила маму о портрете Скайбрайт, чтобы не забыть, как та выглядела, но леди Юань отказала, сказав, что это не спасет Чжэнь Ни от печали. Она все равно сделала это за спиной матери, как и маленький портрет Лэн. Она хранила их в выдвижном ящике столика у кровати и смотрела на них перед сном. Художник идеально запечатлел глаза Скайбрайт, но не ее губы. Чжэнь Ни не просила нарисовать длинный шрам на левой части лица Скайбрайт. Ту Скайбрайт она толком не знала. Та соврала ей.