Мои глаза встречаются с ее водянистыми в зеркале, и я наступаю ей на шлейф, попутно сминая платье. Наклоняя свое лицо к ее, я спрашиваю:
— Что скажешь, малышка?
Ее дрожащая рука поднимается, и пальцы пробегают по тонкому материалу.
— Он единственный в своем роде. Был сделан специально для тебя, - продолжаю я, услышав ее молчание. Внешне оно выглядит изысканно и женственно. Это черный бархат с бриллиантами разного размера. Снаружи оно выглядит как любое другое колье. Именно внутренняя кожаная подкладка делает его таким уникальным.
Она шмыгает носом и роняет руку, опустив глаза в пол.
Я наклоняюсь губами к ее уху и шепчу:
— Ты сможешь поблагодарить меня позже. - С этими словами я поворачиваюсь и выхожу из комнаты, чтобы подготовиться к свадьбе.
ЛЕЙКИН
Я не могу дышать; сердце колотится в груди так сильно, что причиняет боль. Я оглядываюсь в поисках стула, чего-нибудь, за что можно было бы ухватиться, но в итоге падаю на колени в обтягивающем платье. Я слышу звук рвущейся ткани, но меня больше не волнует, испорчу ли я его. Не похоже, что Люку это теперь важно.
Дверь открывается, и входит мой брат.
— Лейк. - Он подбегает ко мне и опускается на колени. — Лейк, ты в порядке?
Я качаю головой, хватая ртом воздух. Руки тянутся к колье, которое Тайсон только что надел, и я дергаю его. Но у меня слишком сильно дрожат руки. Они падают, шлепаясь на шелк и цепляясь за него, и я чувствую руки моего брата на своей шее сзади.
— Оно не снимается, - рычит он, дергая колье. — Черт возьми, Лейк. - Он тянет меня назад за шею, душа меня. — Я не знаю, как...
— Оставьте нас, - прерывает нас голос моего отца, когда он снова входит в комнату.
— Пап, ты, блядь, это несерьезно, - огрызается Миллер. — Тайсон?
— Я сказал, убирайся нахуй, - командует отец, убирая свой сотовый в карман. — Я не буду повторять это снова.
Брат фыркает, а затем дверь закрывается вместе с его уходом.
Отец наклоняется и хватает меня за руки, рывком поднимая на дрожащие ноги, также, кажется, не заботясь о том, что я испорчу свое платье.
— Папа, сделай что-нибудь.
Его взгляд опускается на колье, и он сглатывает, его кадык дергается, прежде чем он отводит от меня взгляд. Его взгляд падает на вещи, которые Тайсон высыпал из сумки, которую принес с собой. Толстый черный ошейник с серебряным кольцом спереди, поводок на цепочке и что-то еще, что я не могу точно определить. Угроза, которую он высказал, была реальной. Он заставит меня ползти на четвереньках, как собаку, к алтарю и стать его женой.
— Все кончено, Лайкин, - наконец говорит мой отец.
— Нет. - Я качаю головой, отказываясь в это верить. — Я не могу...
— Лорды предоставили ему выбор. И он выбрал тебя.
Выбор? Зачем я ему понадобилась? Я вырываю свои руки из его.
— Нет. Я этого не сделаю. - Я бросаюсь к двери, но он хватает меня за плечо, останавливая. Его пальцы сжимают мою руку, заставляя меня вскрикнуть.
— Я не позволю тебе опозорить нашу семью! - кричит он на меня, заставляя мою грудь сжаться.
— Какое отношение к этому имеет наша семья? - Мне интересно, но он не отвечает. — Папа...
— Лорды высказались, и это окончательное решение. Ты пойдешь к алтарю со своим братом и выйдешь замуж за Тайсона.
Почему я должна отдавать себя Тайсону, когда моему собственному отцу все равно?
— Пожалуйста, - одинокая слеза скатывается по моему лицу, — Не заставляй меня делать это. - Мои колени дрожат, и я переминаюсь с ноги на ногу, каблуки причиняют боль моим ступням.
— Я не возьму вину на себя за то, что у тебя слишком много гордости. - Он расправляет плечи.
— Гордости? - Я ахаю. Как он вообще может думать, что гордость имеет к этому отношение?
Я стою, парализованная, и смотрю, как Тайсон усаживает мою мать в кресло в зоне ожидания. Она рыдает, закрыв лицо руками.
Подойдя ко мне, он протягивает руку и проводит костяшками пальцев по моей щеке, и я понимаю, что тоже плачу.
— К-как ? - Я задыхаюсь.
Он не отвечает. Вместо этого наклоняет голову набок, как будто я спрашиваю на иностранном языке.
— Каким образом ? - Я выхожу из себя.
— Лейк...
— Расскажи мне, как она умерла! - кричу я, ударяя кулаками по его окровавленной груди, заставляя его вздрогнуть. — Это был ты, не так ли ?
— Я пытался... - Он сдерживается, чтобы не сказать мне правду.
— Ты пытался что ? Спасти ее ?
— Лейк...
— Ты убил ее! - Я отталкиваю его, но он притягивает мое тело к себе, крепко обнимая. Я чувствую запах ее крови на его одежде, чувствую, как она впитывается в мою собственную футболку, и меня начинает тошнить.
— Лейк ? - Он отстраняет меня от себя.
Уже слишком поздно. Я чувствую, как ко мне подступает желчь, и мои широко раскрытые глаза встречаются с его.
Он хватает меня за руку и тащит к мусорному баку. Схватив меня сзади за шею, он прижимает к нему мое лицо, и меня рвет, пока он держит мои волосы.
— Да, - огрызается мой отец, возвращая меня к действительности. — Последнее, что тебе нужно - позволить гордости встать у тебя на пути.
— Дело не в гребаной гордости. - Я сжимаю руки в кулаки. — Он убил Уитни...
Он дает мне пощечину, прерывая меня.
— Не упоминай ее имя! - рычит он.
Прижимаю ладонь к пульсирующей щеке, уставившись в пол, пока новые слезы затуманивают мое зрение. Он никогда раньше не бил меня, и я пытаюсь сдержать рыдания, но все так быстро разваливается на части. Я просто подумала, что сегодня будет ужасный день. Ситуация становится все хуже и хуже быстрее, чем я могла себе представить.
Дверь открывается.
— Лейк?
— Я сказал тебе убираться к чертовой матери, Миллер. - Отец рявкает на него, и дверь захлопывается, снова оставляя нас наедине. — Итак, на чем мы остановились?
Глава восьмая
ТАЙСОН
Три года назад
Я стою, спрятавшись за линией деревьев, и смотрю вперед, на семью. Мне не разрешили прийти, но я сунул охраннику несколько стодолларовых купюр, и он позволил мне войти на кладбище.
Любимым цветом Уитни был розовый, но они купили белую шкатулку. Она боялась сгореть заживо, но они кремировали ее. Не знаю, почему они не решили устроить традиционные похороны, а похоронить ее прах в коробке за двадцать тысяч долларов, но я не имел права голоса.
Чувствую, как кто-то подходит ко мне, оборачиваюсь и вижу рядом с собой Райата, засунувшего руки в карманы брюк и не сводящего глаз со службы.
— Я так и думал, что найду тебя здесь, - мягко говорит он. Сейчас он учится на первом курсе в Баррингтоне, а я выпускник. Это его первый год посвящения, и он стал мне близким другом.
Мои глаза смотрят вперед, и я наблюдаю, как служба подходит к концу. Было скромно. Присутствовать было разрешено только ближайшим родственникам. Что, опять же, я нахожу странным. Уитни была любима многими. У нее было много друзей в Баррингтоне. Всем, кто любил ее, следовало дать шанс попрощаться.
— Тебе не обязательно было приходить, - говорю я.
— Знаю.