Мы заходим в лифт, молча поднимаемся на четвертый этаж и входим в квартиру. Он тянет меня через спальню и ванную.
— Раздевайся. Мы примем душ и ляжем в постель. - Он отпускает мою руку, и я останавливаюсь, наблюдая, как он расстегивает свою рубашку, покрытую кровью, а затем стряхивает ее с плеч. Он вынимает пистолет из кармана брюк, оттягивает затвор и вынимает магазин. Он кладет все это на столешницу у раковины.
Если бы я умела обращаться с оружием, я бы воспользовалась возможностью выстрелить в него, но знаю, что у меня ничего не получится или я застрелюсь сама. Затем он снимает ботинки и носки. Последним он расстегивает ремень, затем расстегивает брюки и стягивает их с ног вместе с трусами.
Это первый раз, когда я действительно обращаю внимание на его обнаженное тело. В прошлый раз, когда мы принимали душ, я была слишком смущена, чтобы даже смотреть на него. И, к счастью, он потребовал, чтобы я отвернулась. Когда я наблюдала за ним с сестрой, я никогда не обращала на это особого внимания. Но теперь я не смогла бы отвести взгляд, даже если бы захотела.
У него шрамы на спине, над правой лопаткой. Выглядит как маленький круг. Пулевое ранение, может быть? Мне не хочется спрашивать, от чего это. Еще один на руке, и третий шрам на левой пояснице. Возможно, ножевое ранение?
Мой взгляд падает на его задницу, и мое дыхание учащается от того, какая она точеная. Его мускулистые бедра напрягаются, когда он открывает стеклянную дверь и заходит в душ, включая его.
Вздыхаю, снимая одежду, понимая, что я вся в крови и алкоголе и мне нужно вымыться, прежде чем лечь в постель. Я устала. Это был долгий день, и я никогда не ложусь так поздно.
Раздевшись, захожу внутрь и на секунду замираю, вспомнив, что у меня на шее гребаный шоковый ошейник. Я боюсь намочить его, но потом вспоминаю, что уже принимала душ с ним, прежде чем узнала, что это такое. Я очень сомневаюсь, что он убьет меня так быстро. Он женился на мне не просто так. Что бы это ни было, уверена, это будет долгая игра.
Он поворачивается ко мне лицом, и я отступаю назад, прижимаясь к холодной кафельной стене. Он прижимает меня к себе, улыбка растягивает его губы.
— Что случилось, дорогая?
Фыркаю. Слишком много всего, чтобы ответить на этот вопрос.
— Боишься меня?
Расправив плечи, я говорю:
— Если ты думаешь, что я буду преклоняться перед тобой, потому что ты мой муж, то ты ошибаешься.
Он протягивает руки по обе стороны от моего лица, наклоняя мою голову назад, так что мне приходится смотреть на него вверх, когда он прижимает свое гладкое и твердое тело к моему. Мои руки инстинктивно поднимаются, чтобы схватить его запястья, пытаясь оторвать их от моего лица, но ничего не получается.
Я жду, что он задушит меня, даст пощечину, схватит за волосы, затащит под распылитель и утопит. Вместо этого он опускает свои губы к моим и целует меня. Медленный и мягкий чувственный поцелуй, который заставляет мое сердце биться в тревоге, в то время как тело плавится.
Мои глаза закрываются, пока покалывание медленно пробегает по позвоночнику, заставляя меня дрожать. Я стону ему в рот, мое тело становится мягким и толкается в его. Мои руки опускаются с его запястий и обвивают его талию, мои пальцы впиваются в его влажную кожу.
Именно в этот момент я понимаю, насколько я в жопе. Я никогда не считала себя хрупкой. Но он ведет мое тело туда, где оно еще никогда не бывало. Он заставляет его испытывать то, о чем оно даже не подозревало. И я могу признаться, что не знаю, как с этим бороться.
Он отстраняется, мои губы остаются приоткрытыми, делаю дрожащий вдох, и мои тяжелые глаза открываются. Его большой палец проводит по моей верхней губе, а затем обводит нижнюю.
— Я не могу дождаться, когда увижу тебя на коленях, плачущую по мне, пока ты будешь задыхаться от моего члена.
Мои бедра сами собой сжимаются от его слов, напоминая мне, как болит моя киска. Это всего лишь гребаные слова, а я уже слабею. Они даже не ласковые, они вульгарные и отвратительные, но моему телу нравится, как они звучат.
Он отстраняется ровно настолько, чтобы разделить наши тела, и мой взгляд опускается по его рельефному прессу, и я вижу его член. Он настолько же твердый, насколько мокрая моя киска. Или это может быть его сперма, когда он трахал меня перед сменой.
— Ты хочешь его, голубка? - спрашивает он, и мои глаза встречаются с его. Его левая рука оставляет мое лицо и проводит по моим ребрам, пока не доходит до груди. Он нежен, его большой палец обводит мой сосок. — Скажи мне, Лейк. Что ты хочешь, чтобы я трахнул твой рот.
Я понимаю, что мои губы все еще открыты, поэтому я закрываю их, сглатывая слюну и воду из душа, прежде чем они снова открываются, когда он щиплет мой сосок, заставляя мои бедра непроизвольно качнутся вперед. Как будто у него есть козырная карта, бьющая прямо по моей киске. Он точно знает, к чему прикоснуться, что сказать. Неужели все женщины такие? Или я просто глупая сучка? Ненавижу свою неопытность.
Я не могу заставить слова вырваться наружу, как бы мне этого ни хотелось. Поэтому я тянусь вверх и снова хватаю его за запястье. Из забавы или любопытства он позволяет мне поднести его большой палец к моим губам. Тяну его в рот и обхватываю губами, посасывая.
Его голубые глаза становятся тяжелыми, из глубины его горла раздается рык, и я чувствую небольшое чувство гордости, но оно тут же исчезает, когда он выдергивает палец из моего рта.
— Тай...
Он засовывает средний и безымянный пальцы мне в рот, прерывая то, что я собиралась сказать, и от этого у меня начинается рвотный рефлекс. Мое тело непроизвольно дергается.
— Вот так, Лейк. Именно этот звук я хочу услышать от тебя. Соси их, голубка. Представь, что это мой член. Покажи мне, как хорошо ты будешь стоять на коленях. - Он вводит свои пальцы в мой рот, по одному с каждой стороны от моего языка, и я закрываю губы изо всех сил, чтобы сглотнуть. — Вот так. - Он вынимает их, и я держу рот открытым для него, ожидая, что он захочет сделать дальше. Мой язык высунут, я, как голодная шлюха, умоляющая, чтобы ее трахнули.
Он снова вводит свои пальцы в мой рот, и я снова задыхаюсь. Мои бедра толкаются вперед, а глаза начинают щипать от непролитых слез. Я выгибаю шею, пытаясь вытащить его пальцы изо рта, но он только проталкивает их дальше в мое горло, и я давлюсь ими.
— Великолепно, - бормочет он, глядя на меня. — Такая хорошая девочка.
Мои бедра сжимаются, а моя киска пульсирует от его слов. Хочу услышать их снова, поэтому открываюсь ему, как могу.
Он добавляет третий палец, заставляя меня хныкать, когда они заполняют мой рот.
— Ты делаешь это так хорошо, Лейк, - хвалит он, и с уголков моих губ стекает слюна. — Посмотри, как ты нуждаешься в этом.
Я моргаю, пытаясь кивнуть.
Он улыбается мне.
— Твое тело умоляет меня трахнуть его.
Мне трудно дышать, и я не могу сглотнуть, но смотрю на него сквозь ресницы, не в силах отвести взгляд от голода в его глазах.
Он вынимает пальцы из моего рта и отступает назад. Я опускаю голову и рвано вдыхаю воздух, мне нужно мгновение, но он хватает меня за руку, дергает через душ и толкает на скамейку. Задыхаюсь от прикосновения ледяной плитки к моей заднице, ногам и спине. Он встает передо мной, прежде чем успеваю подняться, берет бутылку с гелем для душа и выливает немного на свой твердый член, затем ставит бутылку на пол.
— Обхвати мой член руками, Лейк. Покажи мне, как сильно ты хочешь меня в свой рот.
Облизывая мокрые губы, опускаю глаза на его член прямо перед моим лицом. Я делаю то, что он говорит, обхватывая руками длинный и блестящий ствол. Есть еще дюймы, непокрытые гелем. Я не знаю, насколько он большой по сравнению с другими, но я бы сказала, что он больше. Его член - единственный, который я когда-либо видела, не говоря уже о том, чтобы трогать.