— Счел! — твердо подтвердил Майдановский. — Когда Тамара нанимала тебя убить меня, она ведь что утверждала? Муж к другой перебросился, кобель несчастный и прочие эпитеты. Но другую ни один нанятый ею сыщик обнаружить не мог. Как бы за мной не следил. Даже ты, самый крутой специалист. А все почему? Нет ее, другой-то, в природе. Тамарка всех по себе мерила. Считала, раз муж что-то скрывает, куда-то ездит, все — кралю себе завел, да обязательно еще молодую. Вон она, моя краля, в твоей постели спит.
Года три назад на одной из презентаций, пока Тамарка с устроителем очередной финансовый проект обговаривала, подходит ко мне партнер мой один по кино, Олег Дудин, он все больше секретарей райкомов да председателей колхозов в советский период играл, лицо такое характерное, правильное. Подошел с двумя рюмками коньяку, одну мне протягивает. Думал, за встречу выпить хочет. Ан нет.
— Помнишь, — говорит, — Верочку Васильеву, гримершу из группы Никиты Катукова, мы с тобой у него снимались в «Старинном романсе»?
— Помню, — отвечаю, — симпатичная такая шатеночка была. А что интересуешься?
— Ты с ней спал? — строго так, как на бюро райкома, в роли свои вошел, спрашивает.
— Спал, — плечами пожимаю, — натура тогда подходящая была — лето, Волга, тепло… Да на съемках кто только с кем не спит? Да что случилось, объясни толком?
— Погибла Верочка, под машину попала, зима, скользко, на трамвай спешила, упала, а грузовик не затормозил перед трамвайной остановкой. Насмерть сразу, не мучилась долго, — не чокаясь, за помин Вериной души, выпил Дудин.
Я заодно с ним рюмку опрокинул. Олег официанта подозвал, по второй налить попросил:
— Теперь чокаться будем. За тебя, подлеца, выпьем!
Я рюмку отдернул, чуть в бутылку не полез: мол, выбирай выражения. Он мне и выбрал еще хлеще, с матом:
— Как, — говорит мне шепотом, на ухо, — назвать иначе мужика, который бабе дитё заделал и смотался восвояси, за десять лет не поинтересовавшись даже, как дочка живет?
— Иди ты… — я его куда подальше на три буквы направил. — Мало ли с кем я спал за всю жизнь, что мне теперь, пол-России усыновить? Да и откуда уверенность, что дочка моя?
— Тебе еще доказательства нужны? Так поезжай в С., она там тогда и осталась, десять лет назад. Любил я ее, не как ты, по-настоящему любил, жениться хотел после «Романса», руку и сердце предложил, а Верочка мне отказала, призналась, что тебя дурака любит и уже была с тобой. Я Веру из виду не терял, помогал ей по мере возможности. А вскорости у нее Аля и родилась. Не от меня же. Хочешь убедиться, съезди в С., Аля сейчас в детском доме. Мать от дочери никогда не скрывала, кто ее отец, у нее даже отчество твое. Сейчас ведь просто — сдашь кровь на анализ, свою и ее. Вот и все доказательства, — горько закончил Олег.
Взял с Дудина слово, что никому больше про дочь он трепать не будет, сказал Тамарке, что поехал спонсорскую поддержку детскому дому в провинции оказывать для рекламы нашей фирмы, а у самого сердце екало, когда в эту четырехэтажку входил. Нашел директора, объяснил, Алю Васильеву хочу увидеть, с мамой ее вместе работали. Привели мне ее. Але десять лет тогда всего было. Маленькая, худенькая, как воробышек. Смотрит на меня внимательно, потом вдруг как заплачет, прижмется ко мне: «Папа, папа, я знала, что ты все равно приедешь». Оказывается, у них дома специальный альбом с вырезками обо мне из газет и журналов за десять лет был собран, она отцовскую внешность наизусть выучила.
Конечно, сомнения у меня оставались, покуда анализы не были готовы. Но науку не обманешь. Да и по Альке видно, чем взрослее становится, все больше на меня похожа. Нет, не внешне, от матери ей больше досталось. Привычки мои, ты заметила, как она сегодня курицу ела? Вылитый я. А спит? Она уже заснула, пойдем, посмотрим! — Кирилл встал, увлекая меня к двери спальни.
Тихонько открыв дверь, я увидела безмятежно спящую девочку. Обе руки ее были засунуты под подушку — любимая поза спящего Майдановского, уж я-то успела это заметить.
— Кровь на ДНК мы с ней недавно только сдали, уже после ареста Тамары, я официально теперь могу признавать свое отцовство, менять ей фамилию — словом, все формальности решать. Анализ ведь положительным оказался, как и должно быть. А три года назад куда мне Алевтину везти? К себе в Москву? Представляю, как бы встретила ее Тамара. Родственников по материнской линии Алевтина не знала: Верочка детдомовская была. Мать в детдоме выросла, дочь по материнским стопам. Но, слава Богу, ваш губернатор, одержимый человек, фанат образования, открыл интернат для особо одаренных детей, куда собирает таланты со всей области. Я к нему, ситуацию объяснил не до конца, просто, мол, коллега по работе, нелепая смерть, мы — друзья, необходимо позаботиться о ребенке. Обещал спонсировать ежемесячно интернат. Словом, Алю из детдомовских в более-менее человеческие условия перевели.