— Знаешь что? Забей, — вынес вердикт Макс. — Не заставляй меня задумываться о том, о чём я буду сожалеть. Просто сделай то, что просят… Пожалуйста?
Последнее слово было произнесено таким умоляющим тоном, что вожатый сдался без боя и лишних вопросов. Ведь обычно Макс ни о чём не просил. Он требовал и приказывал, давил и манипулировал, но никогда раньше не говорил настолько искренне, что вспоминалась одна очень важная истина, которую почему-то все забывали, ведясь на внешнюю невозмутимость мальчика. Макс, несмотря на вредный характер и грязный язык, был всего лишь беззащитным ребёнком. И порой даже ему требовалась помощь и поддержка взрослого. Потому Дэвид молча проковылял в нужный угол пещеры и кое-как устроился на полу, подложив под себя многострадальный рюкзак.
— Если ты кому-нибудь когда-нибудь об этом проговоришься, я тебя убью, — строго предупредил Макс, усаживаясь ему на колени с таким видом, будто делал огромное одолжение.
— Хорошо, — безропотно согласился вожатый, даже не пытаясь притронуться к кемперу. Выглядело это так, будто его ноги кто-то заминировал, а сам Дэвид боялся лишний раз пошевелиться и случайно спровоцировать взрыв. Он даже руки держал строго по швам, видимо не желая получить очередной синяк или оплеуху. В принципе, Макса это полностью устраивало.
— Я серьёзно, — повторил он, прижавшись щекой к груди вожатого и стараясь мысленно отстраниться от этого не совсем приятного факта.
— Я тоже, — кивнул Дэвид и выключил фонарь, чтобы сберечь батарейки.
Макс вскоре понял, что совершил большую ошибку, понадеявшись на свою усталость. Уснуть, сидя на острых коленках, у него никак не получалось. Хоть в голове план казался довольно простым, с его реализацией сразу же возникли проблемы. Темнота безжалостно давила на подсознание, странные шорохи действовали на нервы, а холод просовывал пальцы под одежду. Вдобавок Дэвид совсем не походил на плюшевого медведя и не годился для объятий из-за своей общей костлявости. Зато он был на удивление тёплым, в отличие от всего окружающего пространства. Макс даже подумал, что это может быть из-за того, что у вожатого поднялась температура. И вообще недолго ему осталось, раз уж он больше не пытался морализировать.
— Сейчас в лагере, наверное, уже подают ужин, — вдруг мечтательно проговорил Дэвид, разом развеяв мрачные мысли мальчика. Было что-то уютное в его беспечном тоне и мягком голосе, что разрушало любые ужасы, таящиеся в темноте или воображении.
— Я бы даже не отказался от макарон а-ля размазня или картофельного пюре с сюрпризом, — подтвердил Макс, прислушиваясь к руладам собственного желудка. Теперь даже отвратительная стряпня Завхоза представлялась ему чем-то восхитительным и прекрасным.
— А я с большим удовольствием бы компота попил, — признался вожатый, а потом быстро сменил тему, будто постеснявшись своей минутной слабости. — После ужина ребята наверняка развели костер и пропели гимн.
— Кроме тебя его всё равно никто не знает. Так что не пизди. И не путай свои мечты с реальностью, — проворчал Макс, но больше по привычке, чем из желания насолить. Разговор ни о чём почему-то начал его успокаивать. Неосознанно он даже крепче прильнул к вожатому, просто потому что так ему было удобнее.
— Сегодня мы с Гвен планировали устроить день оригами. Интересно, провела ли она его без меня или нет? — продолжил Дэвид, словно не слыша ироничных комментариев собеседника и не чувствуя его копошений.
— Шутишь? Гвен глубоко насрать на твоё оригами. Наверняка вся бумага для поделок давно отправилась в сортир, — не выдержав, фыркнул мальчик.
— А мне кажется, что Дольф опять отличился на конкурсе, — уже откровенно фантазировал вожатый.
— Ага, соорудив свастику, — не преминул поддеть его Макс.
— Что?
— Что? А чего ты удивляешься? В этом нет ничего особенного. Как ты вообще не замечаешь всю херню, что тебя окружает?
— Я просто стараюсь смотреть на всё с позитивом, — простодушно протянул Дэвид, оставаясь в своём репертуаре. — Пусть Дольф и имеет несколько… необычный взгляд на мир, но он определённо обладает художественным талантом.
— Да? И какой же позитив можно найти здесь — в пещере? — спросил Макс, уже догадываясь каким будет ответ. И действительно — Дэвид тут же подтвердил свою абсолютную непрошибаемость:
— Мы ведь стали немного ближе друг к другу. Разве не так?
— Ага, в прямом смысле. Никогда не думал, что мне придётся к тебе прижиматься, чтобы не сдохнуть от холода, — прокомментировал ситуацию мальчик, но тем не менее не отстранился.
— Но главное, что мы оба живы? А это уже неплохо, — не сдавался Дэвид, но Макс слишком устал, чтобы продолжать бессмысленный спор.
— Вот скажи честно: ты сам хоть веришь в то, что мы действительно отсюда выберемся? Поклянись своим чёртовым знаменем, что не соврёшь.
Некоторое время Дэвид просто молчал, видимо собираясь с мыслями. А потом сказал, тщательно подбирая слова:
— Я отвечу. Но только когда ты мне объяснишь, зачем пытался сбежать.
— Решил меня на понт взять, да? — хмуро осведомился Макс, не признавая поражения.
— Нет. Просто меняю правду на правду, — тихо произнёс вожатый безумно усталым голосом. — И хочу наконец разобраться в том, что тобою движет.
— Не знаю. А что обычно движет подростками? Бушующие гормоны? Личные загоны? Психологические травмы? Это ты должен разбираться в таких вещах, а не я.
— А если серьёзно? — не отставал Дэвид.
— Серьёзно?
Макс надолго задумался. В принципе, не было уже никакого смысла что-либо скрывать, потому что будущее могло вообще не наступить. Казалось, они застряли тут вне времени и пространства, и происходящее за пределами пещеры уже не имело никакого значения. Мальчик слушал свои мысли, стараясь их расшифровать. И это оказалось довольно легко. Истина давно была на поверхности, ожидая своего часа. Оставалось лишь правильно её сформулировать и подобрать нужные фразы, чтобы выплеснуть всю накопившуюся черноту, сдавившую горло тугим комком.
— Мои попытки свалить из лагеря были протестом, — сообщил Макс, делая паузу. Можно было на этом закончить, но неожиданно ему нестерпимо захотелось поделиться своими переживаниями хоть с кем-то — даже с тупым вожатым, который уже почти не подавал признаков жизни. — Я надеялся, что таким образом смогу привлечь внимание родителей. Что ты наконец позвонишь им и скажешь, чтобы они забрали меня из этого ебаного ада. А потом я узнал, что в моей личной карточке даже не указана фамилия и домашний телефон. Им было настолько насрать, что они даже не удосужились нормально заполнить грёбаную анкету, сдавая меня в первый попавшийся лагерь.
Макс ощутил, как на глаза наворачиваются злые слёзы. Он с таким остервенением стал вытирать рукавом лицо, что даже не почувствовал, как на голову ему легла тёплая ладонь; не понял, что Дэвид его легонько приобнял одной рукой, словно в отчаянной попытке защитить. Мальчик в тот момент слышал только себя и своё горе. Он говорил и говорил, как раньше жаловался лишь своему старому плюшевому медведю, рассказывая ему все обиды, пока этого никто не видел. Хвалённый самоконтроль дал трещину и то, что так тщательно скрывалось и замалчивалось, вылезло наружу уродливым признанием.
— Мне нравится дружить с Никки и Нилом, но скоро нам всё равно придётся расстаться. А я боюсь привязываться. Боюсь, что опять будет больно. Я знаю, как это бывает — когда кого-то подпускаешь слишком близко. Люди начинают забывать и отдаляться… Дэвид, какого хера ты делаешь?! Охуел совсем?
Вожатый уже без стеснения обнял кемпера. Макс сначала сопротивлялся «телячьим нежностям», но стоило Дэвиду прижать его к себе покрепче — и всё, оборона с треском рухнула. Он прекратил вырываться из объятий и сдался, приняв чужое тепло и участие. Ведь на самом деле ему это было нужно. Нужно было выговорится и получить хоть какое-то утешение, пусть и в виде обещания почти невозможного:
— Макс, я клянусь знаменем нашего лагеря, что вытащу тебя отсюда. Чего бы мне это не стоило.
Да, Макс никогда не доверял взрослым. Но Дэвид стал для него единственным исключением.
========== Выход ==========