— Дэвид, мать твою, ответь! А то уебу этой самой лопатой, как только до тебя доберусь!
Выдав это, Макс принялся расширять земляной проход, с остервенением ковыряя твёрдую почву так, словно она нанесла ему личное оскорбление. Больше всего он боялся, что вся конструкция в итоге не выдержит и обвалится, но большие камни сверху сидели крепко, не давая подкопу разрушиться. Макс сначала отколупывал куски земли, а потом выгребал их наружу голыми руками, матерясь через каждые несколько секунд от переполняющих его чувств. Их уже нельзя было выразить словами, поэтому он тупо действовал, выплёскивая эмоции через движения, доведённые почти до автоматизма. Ужас смешивался с яростью и превращался в какую-то особую ядерную смесь, что заставляла рыть, не обращая внимания на усталость до тех пор, пока подкоп не расширился настолько, что в него мог пролезть взрослый. Закончив с приготовлениями, Макс сам нырнул в получившийся проход, точно кролик в нору, не дожидаясь, пока Дэвид сподобится хоть как-то отреагировать на происходящее снаружи.
После дневного света в пещере нельзя было ничего разобрать. Максу даже показалось, что он погрузился в холодные чернила — настолько там было темно и сыро. На его счастье Дэвида не пришлось долго искать. Почти сразу Макс об него споткнулся, чуть не растянувшись рядом на полу.
— Сука! — выругался он, хватаясь за плечи вожатого и хорошенько его встряхнув. — Пошевеливайся! Мне некогда с тобой возиться!
— Макс? — наконец встрепенулся Дэвид, который до этого то ли был в отключке, то ли спал.
— Нет, мать Тереза! — рявкнул Макс, вцепившись в одежду вожатого и с силой дергая его вверх, чтобы тот наконец поднялся на ноги. — Не задавай тупых вопросов и двигай булками, пока я не передумал тебя спасать!
Дэвид всё-таки поднялся, пусть и с чужой помощью. Двигался он медленно и какими-то рывками, будто вышедший из строя робот, чем ещё больше бесил Макса, которому не терпелось поскорее выбраться из пещеры. Но помогать вожатому всё же пришлось, так как очень быстро выяснилось, что самостоятельно тот вылезти не мог, даже когда его подталкивали сзади. Поэтому Макс сначала выполз наружу сам, а уж потом практически вытянул за собой Дэвида, держа за руки, при этом окончательно ободрав себе колени: подкоп хоть и казался достаточно широким, но где-то посередине вожатый всё же умудрился застрять, и его пришлось тащить чуть ли не волоком, упёршись ногами в каменистую стену.
— Тебе определенно надо худеть, а то жопа в дыру не влезает! — заметил Макс, пыхтя от натуги.
— Наверное, это твой рюкзак за что-то зацепился… — признался Дэвид.
— Нахуя ты его вообще с собой взял? Тем более надел на себя?! Ты ебанутый? Хотя… кого я спрашиваю? — произнёс Макс, с силой дёрнув Дэвида на себя. Раздался треск рвущейся ткани. Дэвид тут же выскользнул из норы, как пробка из бутылки, по инерции пропахав на животе оставшееся расстояние, а Макс с размаху сел на пятую точку.
— Он же для тебя дорог, — сказал Дэвид, немного отдышавшись и поджав под себя ноги, чтобы их случайно не придавило.
— Мне дорог не какой-то там ёбанный рюкзак, а ты! — выкрикнул Макс, с запозданием осознав, что сделал это вслух. — Бля… Только посмей. Только попробуй это прокомментировать… Уебу. Честное слово — уебу.
Дэвид не стал что-либо говорить по этому поводу. Лишь блаженно улыбнулся, прикрыв глаза от солнца. В его огненно-рыжих волосах серебрилась пыль. На лице яркими мазками выделялись многочисленные царапины и порезы. Он выглядел ужасно измученным и бледным, но донельзя довольным, словно действительно дорожил этим глупым детским признанием. Словно все его испытания стоили тех слов, что Макс бросил мимоходом и почти случайно. Словно ему и правда было это очень важно.
— Спасибо, — просипел он, вернув изодранный рюкзак. А Макс изо всех сил старался не разрыдаться, глядя на тупую рожу Дэвида и его болезненно согнутую фигуру. Он не понимал, что чувствовал в тот момент. Всё было слишком сложно, ведь привычная злость уступила место чему-то другому. Чему-то, что можно было назвать искренней радостью и облегчением за эту вечную жертву обстоятельств.
— Если хочешь отблагодарить — не фотографируй меня на свою ебучую доску почёта! — выкрикнул Макс, резко отвернувшись.
— Что? — удивился Дэвид.
— Что слышал! Жри, пей и пиздуй! Моя работа здесь закончена! — вынес вердикт Макс, незаметно вытирая рукавом грязное лицо. — Я тебе пожрать принёс. Твоё любимое блюдо — хлеб и вода. Прямиком из тюрьмы, что ты называешь лагерем.
Дэвид не стал набрасываться на еду в корзинке, а лишь немного отпил воды из бутылки и чуть поморщился, будто глотать было невыносимо больно. Макс вдруг вспомнил, что ему самому от сильной жажды казалось, словно его внутренности намертво склеились в один высохший комок. Нечто подобное сейчас проходил и Дэвид, только в большей мере, так как просидел в пещере гораздо дольше, да ещё и отказывал себе во всём ради кемпера.
— Макс, боюсь, что без тебя я уже некуда не дойду… — произнёс он, пытаясь подняться на разъезжающиеся ноги. — Кстати… А почему ты пришёл один? Где все?
— А я откуда знаю? — буркнул Макс, с готовностью подставляя руку. — Там никого не было! Может они вообще свалили загорать? Или в город — отмечать нашу с тобой пропажу?
Дэвид на это высказывание нервно рассмеялся, навалившись всем весом на кемпера и чуть не утянув его за собой. Тощий на вид вожатый оказался на удивление тяжёлым. А может быть просто злость, придававшая сил Максу, стала постепенно испаряться.
— Я понял, в какой именно меня лагерь послали. В лагерь по выживанию, — заключил он, отдуваясь.
— И что ты усвоил из этого урока? — отсмеявшись, хрипло спросил Дэвид.
— Быть мной — херово. Но тобой ещё хуже. Мне очень повезло, что я не такой сказочный долбоёб, как ты!
Они медленно поковыляли в сторону лагеря, уже практически не разговаривая, чему Макс был несказанно рад, так как общения с вожатым ему хватило на несколько жизней вперёд. Вдобавок Дэвид на него опирался, пошатываясь на каждом шагу и норовя вот-вот упасть, из-за чего приходилось постоянно быть начеку. Было бы неприятно растянуться на земле, да ещё и оказаться придавленным тушей вожатого. Вдруг откуда-то спереди раздались знакомые голоса. Макс даже смог различить привычные причитания Нила и боевые кличи Никки, заглушаемые недовольными возгласами Гвен, что как всегда не могла навести порядок среди кемперов.
— Ау, пидарасы! Где вас носило, бля! — завопил Макс, понимая, что в одиночку он уже полубессознательного Дэвида не дотащит.
Прошла минута, другая. И откуда-то из леса вышли все жители лагеря — сначала дети, а потом и взрослые в лице вожатой и старого Завхоза.
— Мы их первыми нашли! — наперебой кричали кемперы, несясь к Дэвиду с Максом навстречу. Им явно что-то наобещали, раз уж они были так сильно рады их видеть. Вожатого почти сразу же уронили и облепили со всех сторон, будто саранча. Завхоз, что-то недовольно бурча в усы, выудил его из этой живой кучи и потащил «исцеляться огненной водой».
А Макс был даже рад тому, что вокруг него творилась полная неразбериха. Что Никки повисла у него на груди, радостно вереща. Что Нил, пряча глаза, пытался извиниться за то, что они не нашли их раньше. Макс и сам не мог поверить в собственные чувства, ощущая странную лёгкость в груди от того, что всё наконец-то закончилось, и он очутился в компании тех придурков, от которых до этого пытался убежать. Что-то всё же изменилось в нём за время, проведённое в пещере. Он был полностью и безоговорочно счастлив… Ровно до тех пор, пока Гвен не отогнала от него друзей и зачем-то не отвела в сторону, как-то алчно ухмыляясь.
— Макс, покажи на этой кукле, где тебя трогал вожатый, — сказала она, сунув тряпичную поделку ему прямо под нос.
— Гвен, ты совсем сбрендила или как?
— Мне нужно взять у тебя подробные показания для моего нового фан… То есть для полиции.
— Твою мать, Гвен!
Всё-таки что-то в этом мире не менялось никогда.