— Бармен, два виски, — крикнул Андрей, сев на свой стул.
Бармен подошел с двумя бокалами. Андрей ловко вытащил у него ручку из кармана рубашки. Тот в ответ быстро положил на стол небольшую бумажку.
— Что, Миша, выпьем за новую охоту? — злорадно улыбаясь, сказал Андрей и залпом осушил свой стакан.
— Охота?! — удивленно воскликнул Михаил. — Блин, Дрю, ты что творишь, а?! Ты думаешь, она достаточно взрослая для охоты? Не пошла она с тобой, так наплюй.
— Не изображай из себя заботливого братца, Миха, тебе не идет. Мне насрать, что она меня младше на двенадцать лет. Она совершеннолетняя.
— Бля, — Миха с сомнением покачал головой.
— А-а-а, ссышь? Правильно делаешь. Я для нее особенную охоту придумал, — мечтательно произнес Андрей. Затем, похлопав друга по плечу, добавил: — Не ссы, все будет тип-топ, как всегда. Девушка останется целой и невредимой. Почти. Как всегда, никаких ментов не будет. И вообще, когда я тебя подводил?
— Вот о ментах не надо. Забыл, кем я раньше работал? — усмехнулся Миша.
— Вот. Тогда это тебе, — Андрей передвинул листок в сторону шатена. — Знаешь, что с этим делать.
Миша поднял листок и засунул его в карман брюк. На нем было написано: «Ксения Агишева. Медицинский институт, первый курс».
Глава 2
Андрей стоял у окна и смотрел вдаль. Со второго этажа, где находилась его спальня, была видна река, которой он любовался летом. Сейчас же все было скованно льдом и заметено снегом.
Андрею опять сегодня приснился отец. Уже второй раз за эту неделю. «Надо бы зайти в церковь, поставить заупокойную. Да и помянуть не мешает», — подумалось ему.
Отец… Андрей, как сейчас помнил, как они с Михой стояли молча у его гроба. С Мишей они дружили с детства. Сначала просто жили в одном дворе, а потом и учились в одном классе. У них была одна на двоих проблема — неполная семья. Мишу воспитывала мать, а Андрея только отец.
Сколько Андрей не пытал отца, тот про мать не хотел ничего говорить. Но однажды, когда Андрею было уже 16 лет, они с Мишкой крупно нахулиганили в школе. Они и раньше не отличались примерным поведением, но чтоб так… Отец тогда пришёл со школы и впервые при сыне так напился. Потом его как прорвало. Он начал кричать.
— Что, по моим стопам решил пойти! Ты же не знаешь, через что мне в жизни довелось пройти! В тюрьму захотел, щенок! Тебе чего в жизни не хватает, а?! Я тебя спрашиваю?!
— Матери мне не хватает! Ты же не говорил, что она умерла! Значит, она где-то живёт! — заорал Андрей.
— Да ты мне про эту сучку даже не заикайся…
Отец в гневе стукнул по столу кулаком и тут же осекся, не договорив фразы. Он понял, что сболтнул лишнего.
— Ну уж нет, папа, начал — договаривай. Мне не десять лет, имею право знать.
Отец весь как-то вдруг поник. Выпил залпом ещё одну рюмку. После предложил сыну присесть.
История, рассказанная тогда отцом, повергла юношу в шок, и он ещё два дня ходил чернее тучи.
Оказывается, в прошлом отец был уголовник, и даже четыре года сидел за разбой. Но Валентину, казалось, это не смущало вовсе. Красивая блондинка ночью с жаром прижималась к горячему мужскому телу. Борис уже подумывал о том, чтобы завязать, завести семью. Но тут его закрыли за драку в общественном месте.
По счастью, адвокат попался толковый и доказал, что драку начал не Борис. Так как соперник всё же оказался в больнице с лёгкими телесными повреждениями, полгода общего режима ему влепили.
Через месяц на зону пришло письмо, мол, беременна, аборт делать поздно, ребёнок твой. Борис начал мечтать, как выйдет, а там семья, ребёнок.
Не всем мечтам было суждено сбыться. Как только Валентина узнала, что Борис освободился, тут же примчалась к нему. На руках у неё лежал маленький свёрток, а на плече висела тяжёлая сумка.
— Вот, держи, твой. Андреем зовут. Отчество и фамилия тоже твои.
Валя сунула ошарашенному Борису свёрток. Затем сбросила на пол сумку.
— Здесь пеленок немного, смесь и бутылочки. Я замуж выхожу за Джона. Он меня в Америку увозит. А чужие дети ему не нужны, особенно от уголовников. Завтра в десять в опеке будь, его на тебя оформят. Джонни уже сунул там кому надо.
— Но это же и твой ребёнок. Что же ты за мать такая, если вот так бросаешь? Я думал, мы поженимся, — тихо, но со злобой в голосе сказал Борис.
— Ох, не смеши меня, Волков. Я твоему сыночку сопельки и какашки подтирать не собираюсь. Да и за кого замуж? За тебя, за нищего? До свиданья, папаша.
Валентина вышла и громко хлопнула дверью. Борис не стал её останавливать, а может, уже и не хотел. Малыш заплакал, и он прижал его к своей большой и сильной груди. Вот тогда-то он и пообещал, что обеспечит сыну достойную жизнь. И сдержал слово.