Такую лавку он нашел на левом берегу Тигра. Судя по стоящему перед лавкой новенькому русскому «КамАЗу» и размерам самой лавки, хозяин отнюдь не бедствовал.
С «КамАЗа» выгружали мешки. Кевин подошел, прикрывая лицо куфией, поздоровался.
– Ас-саламу алейкум. Где хозяин?
– Мюдюрь[12]? – переспросил один из грузчиков и указал на здание: – там, там…
Этерли вошел в здание. Мешки располагались на примитивных, но прочных стеллажах, сваренных местными по образцу таких, какие применялись американцами в своих логистических центрах. Хозяин – коренастый, бородатый, с глазами-маслинами, с планшетником в руке (примета нового времени) – настороженно посмотрел на вошедшего.
– Ас-саламу алейкум.
– Ва-алейкум.
– Мое имя Кусай. – Кевин переименовал себя арабским именем. – Мир вашему дому и удачи вам в делах. Пусть Аллах приведет в порядок дела ваши и не оставит он вас своей щедростью.
– И тебя, незнакомец, да не оставит своей милостью Аллах Всевышний, пусть он поможет тебе в пути. Что ты хочешь купить?
– То, чего нет на полках…
– Таким мы не торгуем…
Этерли усмехнулся.
– Да что ты говоришь. Может, позовем полицию и проверим, а? Мне надо купить, мужик. Не заставляй меня ждать.
Хозяин как-то воровато оглянулся. Страх и жадность – два спутника торговли, два верных слуги шайтана, толкающие человека на путь греха. Этого он не знал, и он явно был не из их народа, и скорее всего не багдадец вообще. Хоть и говорил, как говорят местные. Но товар был, его надо было продавать, иначе торговля не покроет издержки. А он недавно получил новую партию товара, и надо было ее сбыть. Пока не нагрянули.
– А у тебя есть деньги?
– Есть ли у меня деньги? Это ты меня спрашиваешь?
Хозяин понял, что вопрос в самом деле глуп. Это контрактник, или наемник, или еще кто. В любом случае – не араб. И деньги у него есть.
– Иди за мной.
Они прошли в закуток в углу склада. Хозяин выгнал дежурившего тут мальчишку.
– Что тебе надо купить?
– «АК-47» есть?
Теперь настала очередь покровительственно улыбаться хозяина.
– Ты задаешь глупый вопрос, незнакомец, здесь они есть у всех.
– Какие?
– Можно русские. Можно румынские. Можно египетские. Можно эфиопские. Можно китайские. Русские дороже всего…
– Покажи…
– Покажи сначала деньги, чтобы я знал, что с тобой можно иметь дело.
Этерли достал тонкую пачку банкнот, пробежался пальцами по краю. Банкноты поддались, как колода игральных карт, – что и неудивительно, материал-то почти тот же.
– Тогда пошли…
Торговец провел американца по складу. Безошибочно выбрал нужный ряд, разрезал нить, которой был зашит мешок, и выдернул ее. Порывшись в просе, достал большой пакет из толстого полиэтилена, распорол его ножом.
– Русский автомат. Такой же, как у русских, – отрекомендовал товар торговец.
Американец взвесил автомат в руках. В США его называли «черный калашников» – серия сто, она и в самом деле вся черная, деревянные детали заменены пластиком, приклад складывается на всех автоматах, при этом он не менее удобен, чем стандартный. Этерли наскоро разобрал автомат, собрал, передернул затвор, щелкнул. Все работало.
– Магазины?
– Четыре в комплекте. Остальное купишь на рынке.
– Патроны?
Торговец с улыбкой покачал головой.
– Чего нет, того нет, эфенди. Зайди на рынок, там сколько надо купишь.
Вероятно, он не врал. Мера предосторожности разумная – если продавать одновременно оружие и патроны, то не каждому захочется платить за товар. Да и разборки прямо под дверью тоже никому не нужны.
– Сколько?
– За один со всеми принадлежностями – пусть будет три, эфенди…
– Немало. Три тысячи динаров за это? Он даже не русский, будто я не знаю клейм.
– Три тысячи долларов, – поправил торговец.
– Долларов?! – изумился Этерли. – Да ты шутишь.
Он знал цены. Когда они заходили, автомат стоил менее ста долларов. Дезертировавшие из армии Саддама солдаты часто просто меняли оружие на мешок дешевого пшена или риса. Потом цена подскочила до ста пятидесяти долларов, а когда Этерли работал здесь, она была уже триста-четыреста долларов за ствол. Но три тысячи?
– Аллах свидетель, ты меня грабишь. Он не стоит и десятой части названной тобой цены.
– Это новое оружие, оно прослужит тебе долго, – сказал торговец. – Я знаю, что цена намного больше той, какая была, когда вы были здесь, американец. Но жизнь дорожает и смерть тоже…
– Пятьсот, – решительно заявил Этерли.
12
Судя по всему, американец натолкнулся на иранских азербайджанцев. В самом Иране, на севере страны, их не менее двух-трех миллионов, в Иране они находятся в подчиненном положении. Поэтому вполне могли переселиться в Ирак, более многонациональный.