Не желая терпеть побои и оскорбления в свой адрес, Ирина ругалась в ответ. Дергалась в попытках освободиться. Но Глеб не ослаблял хватку ни на секунду. Каждый его следующий шлепок по заду женщины становился сильнее предыдущего. Нежная кожа на ягодицах покраснела, покрылась пятнами. Ушибы ныли тупой болью. А ее муж, войдя в раж, похоже, и не думал останавливаться.
Постепенно крики молодой женщины стихли. Она лишь тихонько подвывала от боли в момент самого удара.
Глеб
Вскоре Глеба утомили крики жены и ее попытки высвободиться.
– Лежи смирно! – приказал он, но Ирина не собиралась его слушать и продолжала сопротивляться.
– Видимо, слов ты не понимаешь… – прорычал разгневанный мужчина.
Не тратя силы на дальнейшие разговоры, он просто взял и связал жене руки поясом от пеньюара.
Тут до него дошло, что этот пеньюар, как впрочем, и многие другие вещи в доме – подарки для его любимой, а не падшей женщине, что лежала сейчас под ним.
– Это больше не твое! – кричал Глеб с каким-то особым остервенением, разрывая кружевную ткань прямо на теле Ирины.
Конечно же, она пробовала сопротивляться. Кому понравится, когда его насильно раздевают? Естественно, никому. Но со связанными руками женщина мало что могла, да и Глеб был в разы сильнее.
Хотя… Кое-что Ирина все же смогла – пнула муженька куда-то в район живота. Правда, не без новых последствий: взбешенный Глеб в отместку связал жене ноги.
– Ну? И чего ты на меня так вылупилась, сука? Сама во всем виновата…
Уставший Глеб тяжело дышал. В наступившей паузе он обдумывал свои дальнейшие действия. Но его раздражало, что Ирина теперь с презрением смотрела на него, время от времени оборачиваясь через плечо.
Ирина
Беспомощная Ирина лежала на полу животом вниз. Муж в раздумье стоял над ней. Пострадавшие от экзекуции мужа ягодицы здорово саднили; рука у мужа была тяжелая.
«Хорошо хоть на ковер уложил, а не холодный паркет», – подумалось женщине.
Она воспользовалась заминкой мужа, чтобы привести мысли в порядок.
«За что он так со мной? – размышляла Ирина. – О чем он говорил? Я ни с кем ему не изменяла. В моих мыслях всегда оставался лишь он… – а следом в голову лезли совсем другие мысли. – Откуда в нем столько жестокости? Чем заслужила такое обращение? Как он вообще на меня руку поднял? Как смеет он унижать меня? Не прощу… Что он возомнил о себе?! Сволочь! Ненавижу!.. Ненавижу!».
В ее понимании она не сделала ничего плохого; всего лишь дала выход своей сексуальной энергии без физической и психологической измены, получая недостающие в браке адреналин и остроту впечатлений.
Мокрыми от слез глазами она с презрением продолжала смотреть на него, даже не представляя, что еще придет в голову ее ненормальному мужу, в которого словно сам дьявол вселился.
Глеб
Глеб сидел, молча уставившись в никуда. Он желал две вещи. Первая – это вытравить из памяти и сердца образ жены, своей богини, при этом максимально унизив ее. А вторая – причиняя боль Ирине, заглушить собственную.
Вскоре в сознании мужчины созрел новый план.
Для начала он избавился от женских трусиков. Снимать не стал. Просто ухватился за них и резко дернул. Полоски ткани впились глубоко в кожу, отставляя на ней грубые отметки, но тут же лопнули. От резкой боли в промежности Ирина закричала. Пусть ее кружевное белье почти ничего и не скрывало, тем не менее, оно создавало хотя бы видимость одежды. Теперь, оставшись по-настоящему голой, ее восприятие ситуации резко изменилось.
Между тем, мужчина медленно с задумчивым выражением лица подошел к своей жене. Присел перед ней, нагнулся, коснулся подбородка пальцами руки и приподнял лицо Ирины. В ее глазах по-прежнему не было ни капли раскаяния, ни сожаления. Только ненависть и презрение.
Ирина
Когда муж приблизил к себе ее лицо, Ирина, сполна ощутив физическую беспомощность и унижение, воспользовалась случаем и в отместку плюнула мужу в лицо.
– Немедленно развяжи меня! Слышишь? – возмущенно прокричала Ирина.
Глеб
Не меняя выражение лица, муж вытер след от плевка черным кружевом, что по-прежнему держал в руке. Затем, крепко сжав скулы жены, разжал челюсти женщины и запихнул ей рот в качестве кляпа ее же стринги, а также оторванный фрагмент домашнего пеньюара. После чего мужчина обвел комнату взглядом.
Без сожаления Глеб ломал и разбивал все, что когда-либо дарил своей жене: начиная от забавных брелоков и заканчивая посудой.
Когда в гостиной все было уничтожено и крушить в приступе гнева и ревности оказалось нечего, Глеб поднял жену и, не обращая внимания на ее стоны, забросил ее себе на плечо, словно свернутый в рулон ковер, и направился в спальню.