В спальне он швырнул ее, как ненужную вещь, на кровать и, не обращая ровным счетом никакого внимания на возмущенное мычание Ирины, принялся уничтожать купленную или подаренную им одежду, косметику и даже украшения.
Когда и с этим было покончено, мужчина вновь обратил внимание на жену.
«Шлюха требует обращение, как со шлюхой, – очередная «гениальная» мысль посетила разум мужчины, – но сначала она должна узнать боль... много боли…».
Глеб спустил Ирину на пол. Помог встать на колени, а потом, надавив на спину, уложил ее животом на кровать.
– Только пошевелись, тварь… – тихо в самое ухо предупредил мужчина и вытащил из своих брюк ремень.
От ни чем нескрываемой злобы в шепоте мужа по коже Ирины пробежал мороз, и женщину передернуло.
Ирина
– Не соскучилась, дорогая? – прошипел Глеб. – Нет? Неважно. Ты у меня этот день надолго запомнишь! Обещаю!
С этими словами он замахнулся и нанес удар ремнем по ее покрасневшему заду.
Ирина еще не успела оправиться от предыдущего избиения, как на ее ягодицы обрушилась новая серия ударов.
Кожу вновь обожгло; от ремня появился багрово-красный след. Ирина заорала и стала биться в истерике, желая освободиться, чтобы избежать дальнейшей расправы. Но кляп во рту мешал кричать. Женщина не смогла больше терпеть побои и дала волю слезам. Однако уже не надеялась, что ими она сможет хоть немного разжалобить мужа.
Глеб сел ей на спину, прижав ее своим весом к кровати. Это окончательно лишило ее возможности вырваться. Дышать стало тяжело, но не это было самое страшное. Шансов на спасение из лап спятившего от приступа ревности мужа не осталось.
«Что он задумал?» – встревожилась Ирина.
Неизвестность пугала.
Через пару секунд затишья женщина ощутила очередной удар ремнем. Глеб вошел во вкус и бил в полную силу. От нестерпимой боли Ирина отчаянно вопила что есть мочи, вот только из-за кляпа во рту никто ничего не слышал: ни муж, ни соседи…
А муж наносил следующий удар, потом еще. Еще. И еще…
Боль сковала сознание, лишая возможности здраво мыслить. Тело женщины обмякло, поняв бесполезность сопротивления.
И только ее приглушенные крики, да хлесткий звук ремня при соприкосновении с кожей разносился в тишине комнаты…
Глеб
Наслаждаясь актом справедливого возмездия, мужчина опять схватил жену за волосы и приподнял заплаканное лицо.
– Что, сука больно? А мне, думаешь не больно? Мне больно… очень больно… Но, тебе тварь, будет больнее…
И вновь на несчастную женщину посыпалась череда ударов. Порой в своей ослепляющей злобе Глеб промахивался и попадал то по бедрам, то по промежности, отчего по телу неумолкающей Ирины пробегала дрожь.
Через несколько минут порки многострадальный зад женщины и ее бедра покрыли здоровенные багровые отметины. В паре мест кожа не выдержала особо сильных ударов и лопнула; из образовавшихся ранок показались первые капельки крови.
Но, ослепленный лютой ненавистью, Глеб ничего не замечал.
В очередной раз, сделав небольшую паузу, он достал из домашнего бара бутылку коньяка. Сел напротив жены и, рассматривая ее истерзанное от побоев тело без каких-либо эмоций, начал пить. Алкоголь на пустой желудок быстро затуманил рассудок.
– Не знаю, кем ты себя возомнила, но для меня ты превратилась в обычную шлюху. В похотливую суку, – в пьяном угаре мужчина заговорил специально грубо и жестко, чтобы даже его слова причиняли боль. – А ты знаешь, для чего существуют шлюхи? – Ирина вновь попыталась что-то сказать, но из-за кляпа во рту было не разобрать ее слов. – Правильно! Чтобы ее трахали!
После этих слов мужчина, освободил ноги от тугой повязки, грубо схватил жену за зад и заставил ее встать и широко раздвинуть ноги. При этом грудью женщина так и осталась прижатой к кровати. Ирина не сопротивлялась.
Пока Глеб избавлялся от мешавших ему трусов, он заметил, как между ног жены поблескивают следы влаги.
«Неужели этой сучке понравилось?! Я ее тут бью, воспитываю, значит. А эта похотливая дрянь возбуждается? Хотя, какая мне-то теперь разница…» – подумал мужчина, осматривая тело жены.
В пылу животного азарта он не слабо возбудился. И теперь его состояние требовало выхода. Нащупав пальцами половые губы, и разведя их в стороны, Глеб резко вошел во влажное лоно и сразу на всю глубину члена.
После чего стал быстро двигаться в теле женщины. Это не было тем, что романтично называют «занятие любовью». Это был трах: дикий, жесткий, остервенелый. Мощными толчками мужчина сотрясал саднящие ягодицы Ирины, и та стонала, но не от наслаждения, а от боли.