Дверь ее комнаты была первой наверху, и он открыл ее ногой с силой и небрежностью, ясно демонстрирующей степень обуревающей его страсти. Бархатная накидка окончательно соскользнула с нее и осталась где-то позади, туфли со стуком упали на пол спальни и были небрежно отброшены с дороги все той же безжалостной ногой.
Бросив ее на голубое покрывало постели с такой силой, что у Фло даже перехватило дыхание, Родольфо потянулся к молнии на спине ее платья.
– Это необходимо, – бессвязно бормотал он, часто и неровно дыша, высокие скулы его покрылись пятнами. – Я хочу видеть тебя… видеть по-настоящему… обнаженной…
Того же самого желала и Фло. Энергично извиваясь на постели, она помогала ему стащить облегающее платье. Раздался треск раздираемой ткани, но у нее не возникло ни тени сожаления о дорогой одежде. Она испытывала лишь облегчение, что наконец-то освободилась от стесняющих покровов. Отбросив в сторону измятое платье, Родольфо окинул взглядом лежащее перед ним обнаженное – если не считать узеньких кружевных полосок на бедрах и груди да черных нейлоновых чулок – стройное тело, и у него вырвалось восхищенное:
– Боже мой, ты еще прекраснее, чем представлялось мне в мечтах… – Встав возле постели на колени, он жадно изучал каждый сантиметр распростертого перед ним чуда. – Гораздо прекраснее, чем в моих мечтах, которые наконец воплотились в реальность. Нет, не надо!
Быстро протянув руку, Родольфо остановил Фло, внезапно устыдившуюся быть словно выставленной в подобном виде на столь пристальное изучение. Она попыталась прикрыть ладонями округлости грудей, предательски вылезающих из-под дымчато-серого кружева бюстгальтера.
– Не надо. – настойчиво повторил он, удерживая ее руки в своей, Крепко сжав сильными пальцами запястья Фло, Родольфо завел ей руку за голову и на губах его появилась довольная и чувственная улыбка. – Никогда не закрывайся передо мной, дорогая, – приказал он. – Не пытайся спрятать от меня красоту своего тела. Я твой муж и имею право видеть любую часть твоего великолепного тела. И даже более чем видеть…
Взгляд его горел торжеством. Свободной рукой Родольфо по-инквизиторски медленно провел кончиками пальцев по ее лбу и мягкой округлости щеки.
– Я могу касаться тебя здесь, и здесь… – Рука-искусительница двинулась ниже, приласкала плечо и, захватив по дороге тонкую бретельку бюстгальтера, потащила его с собой, частично обнажая упругий бутон соска. – И здесь…
– Родольфо! – воскликнула Фло, вздрогнув от прокатившейся по всему телу волны острого, почти на грани боли наслаждения, когда его палец очертил линию вокруг чувствительного возвышения.
– Тебе это нравится, дорогая? – Его полный триумфа голос напоминал довольное мурлыканье тигра. – А что, если я попробую сделать так? На этот раз его горячая ладонь, скользнув в чашку бюстгальтера, полностью освободила грудь, сосок которой немедленно подвергся нежной ласке влажных, горячих губ. Фло ничего не оставалось, кроме как откинуть голову назад и не стесняясь стонать, пока его язык следовал по той же дорожке, что и палец перед этим, а зубы дразнили нежную кожу, приводя ее в экстаз и лишая последних остатков самоконтроля.
– Прекрасно, – пробормотал Родольфо, подняв голову и посмотрев на раскрасневшееся лицо Фло. – А как тебе вот это?
«Это» заключалось в том, что теперь он захватил губами весь верх груди и начал осторожно посасывать ее, пока она не выгнулась навстречу в просьбе о новых, еще более изощренных ласках. Родольфо тихо рассмеялся и теплое его дыхание, овевающее чувствительную кожу, вызвало дрожь во всем ее теле.
– Тебе это нравится, дорогая? – повторил он, когда Фло, не выдерживая больше интенсивности чувственных ощущений, невнятно пробормотала что-то протестующее. – Не об этом ли ты мечтала во время долгих одиноких ночей? Хотела ли ты, чтобы я ласкал тебя именно здесь? А может быть, здесь…
И вновь его дразнящие пальцы коснулись кожи Фло, рисуя эротические узоры на ее грудях, покрасневших и напрягшихся от возбуждения. Она попыталась было сопротивляться, но, поняв, куда именно направляется рука Родольфо, вновь замерла в оцепенении. Не отрывая от нее взгляда, ловя малейшую ответную реакцию, он продвигался все ниже и ниже.
Несколько раз Родольфо, делая вид, что передумал, начинал движение в обратном направлении, вызывая у нее возгласы протеста. Затем, заметив, что она даже прикусила губу, пытаясь заглушить эти знаки разочарования, он, приняв окончательное решение, скользнул рукой под шелковое кружево.
– Так вот чего ты хотела, – пробормотал Родольфо, делая вид, что удивлен этим открытием. – Почему же ты этого не сказала? Достаточно было намекнуть…
– Родольфо!
Голова Фло не находила покоя на подушке. Скрыть то, что она сейчас испытывала, то, какой эффект производят на нее его действия, было просто невозможно. Она была целиком и полностью охвачена обуревающими ее чувствами, целиком отдалась его влиянию, и, что самое плохое, ей было абсолютно все равно, как это выглядит в его глазах.
– Я с самого начала знал, что ты моя. Моя, и только моя. Знал, что стоит мне коснуться t тебя, как ты уже не сможешь уйти к кому-то другому. Не сможешь даже подумать ни о ком| другом. Ты моя…
Глава седьмая
«Моя, и только моя. На этот раз, когда я возьму тебя, то это будет навсегда. Больше я тебя никогда не отпущу».
Секс и обладание. А точнее, обладание через секс. Родольфо, похоже, уверен, что имеет над ней такую власть, что она вообще не в состоянии взглянуть на другого мужчину. Некогда Фло уже попала под его власть, и это чуть было не окончилось крахом всей ее жизни. Нет, не настолько она глупа, чтобы вновь подвергать себя подобному риску!
– Нет! – Если бы на Родольфо вылили в этот момент ведро холодной воды, вряд ли это произвело бы на него большее впечатление, чем возглас. – Говорю тебе, нет!
С неизвестно откуда взявшейся силой Фло, уклонившись от поцелуев Родольфо, освободила заведенные за голову руки. Инерция этого движения отбросила ее в сторону. Не успев даже сообразить, что к чему, она перевалилась через край кровати и самым неэлегантным образом рухнула на пол, к счастью застеленный толстым ковром.
– Какого черта? – Реакция Родольфо оказалась последней каплей. Фло ожидала изумления, гнева, но только не этой язвительной насмешки в его глазах. – Фло, дорогая, что ты вытворяешь? Я знаю тебя как самую чувственную и страстную женщину, доставляющую мне несказанное наслаждение в постели, но должен тебе заметить…
– Это, – процедила она сквозь зубы, вставая на ноги и принимая, насколько это было возможно в данной ситуации, достойный вид, – не имеет никакого отношения ни к чувственности, ни к страстности, не говоря уже о доставлении тебе наслаждения.
– Еще как имеет, – с иронической усмешкой возразил Родольфо. – А точнее – имеет отношение к испытываемому мною разочарованию. Что, впрочем, дело поправимое, если только ты перестанешь разыгрывать из себя монахиню-девственницу, неожиданно обнаружившую в своей постели Дон Жуана.
– Даже не надейся! Я, конечно, дура, что позволила тебе… позволила событиям так развиваться, но можешь мне поверить: это не игра, вовсе не игра!
– Фло, дорогая, что-то я тебя не пойму. Может, ты потрудишься объяснить…
– Этого не случится! – гневно прервала его Фло, не в силах больше сохранять холодный и ироничный тон разговора. – Не должно случиться.! Это просто неестественно!
Тут наконец ей удалось удивить Родольфо, очевидно не желающего верить своим ушам.
– Неестественно? – Явно озадаченный словами Фло и яростным ее тоном, он неуверенным движением руки поправил растрепавшиеся волосы. – Я твой муж, а ты моя жена, и это | означает, что это не может быть неестественным. Напротив, это совершенно, абсолютно естественно. Естественно то, что мы испытываем взаимное желание, то, что я хочу целовать тебя, ласкать тебя, заниматься с тобой любовью.