Поймав взгляд Деборы, надзирательница покачала головой.
— В чем дело? — спросила Триш, когда Деб снова на нее посмотрела. — Вас что-то беспокоит?
Серые глаза на секунду сузились и блеснули — то ли от мелькнувшей в них насмешки, то ли от презрения. Триш почувствовала себя неловко.
— Моя сокамерница, — объяснила наконец Деб, — пару дней назад попала в лазарет. Передозировка: Хочу узнать, как у нее дела.
— Чего она наглоталась? — спросила Триш и одновременно подумала, что проблемы с передозировкой преследуют Дебору Гибберт повсюду.
— Героин. Ей ввели антидот — налоксон называется, — только я не уверена, что успели вовремя. Черт побери, убила бы этих нар…
Дебора смутилась и замолчала.
— Наркодилеров? — уточнила Триш. — Отлично понимаю ваши чувства.
— Да, но все равно глупо было так говорить. Люди запоминают такие вещи, а потом, через много лет, используют их против тебя.
В голосе Деборы чувствовалась горечь и обида.
— Почему к вам поместили сокамерницу? — задала Триш самый легкий из многочисленных вопросов, которые крутились у нее в голове. — Обычно приговоренные к пожизненному сидят в одиночках.
— Верно. — По лицу Деборы внезапно мелькнула тень другой женщины, более молодой и миловидной. — Только мне было скучно одной. Решила сменить уединение на компанию. В первый и, наверное, последний раз.
За соседним столом хныкал ребенок. Его мать вдруг влепила мальчугану затрещину и велела убираться к чертям собачьим и ныть где-нибудь в другом месте. Ребенок отодвинулся от матери на несколько шагов, его личико скривилось, а глаза наполнились слезами. Посмотрев на Дебору, Триш увидела горечь и бессильный гнев на лице заключенной и впервые подумала, что они могут оказаться на одной стороне.
— Итак… — Триш бросила взгляд на часы. — Времени осталось мало. Я хотела бы задать вам несколько вопросов.
— Задавайте.
— Расскажите мне о своем отце.
Триш включила крохотный диктофон, который принесла с собой. Дебора напряглась, глаза застыли, даже голос стал звучать хрипло и резко, будто скрежетала ножовка.
— У него был тяжелый характер. Вам, наверное, уже рассказывали, что я его ненавидела?
Дебора замолчала, ожидая ответа. Триш успела прочитать материалы судебных заседаний и все документы, какие смогла раздобыть Анна, пыталась разузнать что-нибудь еще у адвокатов Деборы, однако те собирались подавать апелляцию и ждали разрешения суда, а потому не хотели пока предпринимать никаких мер.
Триш утвердительно кивнула.
— Ну так вот — это неправда. Я просто его боялась.
— Почему? Что он вам сделал?
Дебора подняла голову к грязному, некогда светло-желтому потолку. На глазах у женщины выступили слезы, но губы ее не задрожали, а презрительно искривились.
— Физически он мне ничего не сделал, никаких шрамов у меня нет… Трудно объяснить.
— Попробуйте.
Дебора передернула плечами, отчего двойной подбородок слегка колыхнулся.
— Он высмеивал все, что я делала. Унижал. Орал на меня. Постоянно давал понять, что я недостаточно хороша для того мира, где живут он сам и его идеальная Корделия. Вы, наверное, в курсе: Корделия — моя несравненная старшая сестра.
Теперь голос Деборы еще сильнее резал слух. Триш почти что чувствовала, как его лезвие прикасается к коже.
— Как бы вы ни относились к отцу, — легкомысленно сказала Триш, — сестру вы наверняка терпеть не могли.
На лице у Деборы мелькнула тень улыбки, приподняв на секунду уголки губ.
— Иногда случалось, — заметила она. — Корделия вечно подстрекала отца. Особенно если он вдруг проявлял слабость и начинал относиться ко мне, как к…
Ее голос задрожал, и Дебора замолчала, пытаясь справиться с эмоциями. Триш подождала несколько секунд и мягко переспросила:
— Относиться как к кому?
Деб глубоко вздохнула, будто приготовилась сказать что-то невероятно трудное. Когда она наконец продолжила, ее голос звучал гораздо ниже прежнего.
— Как к вполне нормальному человеку.
— Если он так отвратительно к вам относился, зачем вы приходили и ухаживали за ним?
— Я не могла оставить маму. Ей пришлось бы управляться одной. — Голос Деборы дрогнул от негодования. — Она боялась его еще сильнее, чем я.
Правда это или нет? Может статься, на самом деле Деб хотелось, чтобы отец почувствовал себя зависимым от нее — презираемой когда-то дочери?
Глядя в лицо собеседницы, Триш подумала, что, возможно, она к ней несправедлива. Вполне вероятно, Дебора пыталась наладить отношения с отцом, пока не стало слишком поздно. В любом случае неудивительно, что казалось, будто воспоминания едят ее изнутри.