– Он знал! – я улыбнулась. – Он о них все знал!
– Знал и оставил их в своем кабинете ждать торт. В этот момент на парковке появилась Кейдж. Она начала распинаться о том, что ей очень жаль, что все так произошло, и что она чувствует себя виноватой передо мной. Айени расхохотался, а я, если честно, обиделся на нее. Мы ведь дружили. Я думал, что знаю о сестре больше, чем все остальные. Мы часто пересекались с ней в Т. Да она знала обо мне все! Даже моих… ну… подруг!
– Подруг, – я кивнула.
– Вот только не надо, ладно! – воскликнул он.
– Да что ты! – я подняла руки вверх. – Боже упаси!
– Короче, я вручил Айени подарок на парковке и ушел. Зато на утро… На утро понеслись слухи. Денни из реанимации позвонил мне первым и предложил Айени лицо набить. Я не понял, в чем дело, и решил уточнить, за что мы будет бить Айени. Денни выдал правду. Я рассмеялся и ответил, что все это бред. И конечно же, мне никто не поверил. Потом Кейдж рассказала мне, что, когда выходила из кабинета, на посту была медсестра, которая так, между прочим, сообщила Кейдж, что я ушел минут пять назад. Очевидно, медсестра в конце рабочего дня сдала пост дежурной смене, рассказав все новости, и уже дежурная смена увидела, как расстроенная Кейдж и веселый Айени возвращаются в кабинет. Ребята отмечали назначение до середины ночи, и когда втроем уходили домой, на посту никого не было. Вот так меня поженили и развели с Кейдж. Где-то дня через три новости дошли до моих родителей. Мама позвонила Айени и обвинила его в том, что он разрушил мою жизнь. Айени бы спустил все на тормозах, но Кейдж решила, что по ее вине не должна семья страдать. Воскресенье. Семейный ужин у родителей дома, на который Айени попросили не приезжать. Кейдж узнала об этом после того, как все сели за стол. Ее возмущению не было предела. Она налила себе вина, встала и призналась в том, что она лесбиянка, и уже давно у нее роман с женщиной. Сперва родители ей не поверили. Посчитали, что ей стыдно, и она пытается передо мной выкрутиться. Тогда из-за стола встала Гоаре, подошла к Кейдж, обняла ее и поцеловала. Маму отпаивали виски. Через года два Гоаре и Кейдж съехались. И хотя они не скрывают своих отношений, окружающие, почему-то, до сих пор считают их только сестрами. Недалекие люди, – Одьен осуждающе покачал головой.
– В итоге, все равно пострадал Айени, – с грустью произнесла я.
– Вся эта ситуация его только повеселила.
– Думаешь? Мне бы не было весело, если бы родители не приняли меня в собственном доме, когда жизнь и без того задом ко мне повернулась.
– Может, ты и права, – Одьен встал. – Но это было давно и изменить ничего нельзя. Мы есть, наконец, будем?
– Пойдем на кухню. Есть в гостиной я не привыкла.
***
Мы поели, и пока я смотрела новости по телевизору, Одьен принял душ и переоделся. В спортивный костюм.
Я с уважением взглянула на него:
– Поздравляю с наступлением выходных, доктор Ригард!
– Спасибо, доктор Ней! Остальные вещи в сумке, – добавил он.
– Какие вещи?
– Сменные!
Я вышла в коридор и взглянула на сумку. Судя по ее размерам, там были не только вещи на завтра, но и на послезавтра, и даже на послепослезавтра.
– Ты на неделю ко мне собрался? – я достала куртку из шкафа и накинула на плечи.
– Как пойдет, – он взял сумку и открыл дверь.
Замок в моей входной двери так никто и не починил.
– Айени сказал, что вызвал мастера, – Одьен попытался закрыть дверь, но у него не получилось. – Но это же Р.! Отсутствие конкуренции расхолаживает. Если мастер обещает приехать завтра – он приедет дня через три-четыре. И то, если напомнить о себе.
– Да черт с ней, с этой дверью. Гостевая свободна. Постельное белье сейчас принесу.
– Можешь не утруждаться, в гостевой я спать не буду.
– Хорошо, диван в гостиной тоже свободен.
– И на диване я спать не буду.
– Тогда, спи на полу, – я повесила куртку на вешалку и пошла в спальню.
Постельное белье я все-таки ему принесла. Он не поблагодарил. Неподвижно сидел на диване и пялился в телевизор. Я приняла душ, переоделась, почитала новости в сети и легла спать.