Её удивило его предложение, как будто она не ожидала, но по старой привычке ничем не выдала своих эмоций.
— Почему бы и нет. Возможно, сейчас самое время оставить прошлое в прошлом.
— Боюсь только, что средств на это путешествие у меня не хватит, — Сэт внезапно вспомнил о своем финансовом положении и мысленно обругал себя последними словами. — Наличных почти не осталось, а все мои счета заморожены после…
— Совсем забыла, — фыркнула Беатрис, — у меня ещё есть твоя тысяча за экскурсию по Канаде. Ты спас мне жизнь, так что они снова твои. Плюс пару тысяч сверху в качестве аванса — за работу, которая тебе ещё предстоит. Так что ткни пальцем в карту, и скоро мы будем на месте.
Сэт мысленно поблагодарил её за тактичность и вздохнул с облегчением. Путешествовать на средства Беатрис он не смог бы при всем желании, это был бы окончательный нокаут его мужской гордости. Тем более что в голову полезли совершенно ненужные мысли о ней самой, на фоне воспоминаний о её ночных похождениях. Какую вообще работу она имела в виду? Покачав головой, он отмахнулся от интимной догадки, не вполне отдавая себе отчет в том, что слегка покраснел. Слишком прозрачным был намек. И был ли вообще?
— Значит, Санкт-Петербург? — поинтересовался Сэт.
— Пожалуй. Посмотрю, во что превратился город. Если обойдется без погонь и перестрелок, даже не вмешаемся в архитектурный ансамбль.
Сэта ошарашил ее план развлечений, и он не сразу сообразил, что Беатрис шутит. Он надеялся когда-нибудь привыкнуть к её специфическому юмору и к привычке шутить, не меняясь в лице.
— В фильмах о Джеймсе Бонде всегда что-нибудь рушится, — заметила она, допивая молоко и отправляя в рот последнюю оливку.
— Я бы предпочел оказаться на съемках семейной комедии с хэппи-эндом.
— 13 —
С того самого дня, как она дала свое согласие на работу с профессором, ложь стала неотъемлемой частью её жизни. Ложь про загадочного конкурента Вальтера, ложь про формулы, которые она якобы изменила. Она даже не побрезговала приплести сюда Люка, чтобы сыграть на чувствах, и от этого чувствовала себя грязной до омерзения. Для Беатрис, привыкшей все решать напрямик, не избегая откровенных ссор и сцен, эта история казалась отвратительной. Она всегда выбирала себе партнеров исключительно по собственному желанию и симпатиям, и мысль о том, что ей предстоит затащить этого типа в постель, вызывала у неё рвотные позывы.
В России она появлялась редко. Слишком живыми и болезненными были воспоминания. Сидя в такси, она со смешанными чувствами разглядывала улочки, которые помнила совсем другими. Беатрис хранила в памяти все, что было связанно с этим городом.
Глядя на современный мегаполис, она представляла, каким он был в восемнадцатом веке. Перед её глазами словно оживали события и люди; мелькали экипажи, слышался гулкий бой часов в родительской гостиной. В открытое настежь окно весной и летом врывался одуряющий аромат цветов из родительского сада. Что ж, в этом саду и началась её история, продолжающаяся уже более двухсот лет.
— Мария, маменька просила, чтобы ты была готова к четырем пополудни, и ни минутой позже. Его благородие граф ждать не изволят, — Катя просунула голову в дверь их спальни.
Беатрис сделала вид, что сестра прозрачна и до слуха её долетает только мелодия, льющаяся из гостиной. Было бы чем прикрыть уши! Матушка всегда играла на рояле, когда тревожилась. От этого кошмарного музицирования начинали тревожиться окружающие, но она становилась покойнее. Сама Беатрис всеми силами стремилась избежать знакомства с этим музыкальным инструментом и всякий раз, когда по суровому родительскому настоянию садилась за него рядом с учителем, начинала с силой бить по клавишам наугад, глядя в ноты. Её игра сопровождалась парой неизменных событий. Головной болью учителя и матушкиным: «Антоша, мне дурно! У нашей Мари никакого таланта»! Беатрис надеялась, что рано или поздно один из таких уроков станет последним, со временем так и произошло. Катя же не хуже остальных в этом доме знала, что она предпочитает свое второе имя, на крайний случай — Мари-Беатрис, но пренебрегала сим фактом. Так почему бы не пренебречь ей.
Беатрис должно было исполниться шестнадцать через четыре месяца. Родители, считавшие, что дочь слишком засиделась в девушках, дали свое согласие на её брак со стареньким графом. Матушка считала, что это последний шанс девицы, которая, несмотря на достойное образование, так и не научилась вести себя как должно. Не последнюю роль сыграл и тот факт, что помимо лысины и большого состояния, будущий супруг обладал весомым титулом, был вхож в не последние дома Петербурга и лично знаком с Императрицей.