«Дурацкий тест!», - раздраженно подумала и взялась за следующий выпуск.
Но едва успела просмотреть гороскоп, как появился доктор Сами и проводил её в кабинет.
Внутри небольшого помещения, с выкрашенными во всё тот же желтый цвет стенами, было пусто и неуютно. Всю обстановку составляла кушетка, аппарат с маленьким, древним монитором, стол, на котором сиротливо лежала единственная ручка и маленький пустой шкафчик.
Врач аккуратно собственноручно застелил чистой простыней кушетку и мягко скомандовал:
- Раздеваемся снизу до пояса. Верх можно оставить. Но кофточку поднять.
Осмотр занял минут десять: доктор Сами кивал, нажимал какие-то кнопочки, записывал что-то на клочке бумаги, который тут же прятал в карман и ничего не объяснял. Наконец, он обратился к Вере, распластанной на кушетке и зябнущей от высыхающего на коже проводящего геля:
- Ну чтож, пока все хорошо. Ты хочешь посмотреть?
Вера хотела домой.
- Конечно, - ответила она равнодушно.
“Ведь, вроде, такого ответа он ждет?”
Сами развернул к девушке черно-белый экран и, покрутив в матке продолговатый аппарат, остановил изображение:
- Вот эти точки - ребёнок. Видишь?
- Нет.
Доктор удивленно приподнял брови:
- Ну вот же, - принялся показывать пальцем, - это голова, вот руки и нога, второй не видно пока.
Вера посмотрела на экран и скривилась:
- Мелкий-то какой…
- 6,5 сантиметров, - врач показал размер пальцами, - нормальное развитие. Но нужно еще сделать анализы… То есть, это стандартная процедура. Хотя… Я… Должен предупредить…
Он не смотрел девушке в глаза, вообще не отрывал взгляда от монитора, на котором застыло изображение матки:
- После перенесенной тобой болезни, удивительно, что ребенок остался жив. И… могут быть болезни, ты же понимаешь… Я вообще боялся, что придется чистить. Но... обошлось, слава Богу!
Доктор вдруг хлопнул себя по коленям и встал:
- Поживем увидим... - добавил задумчиво, - Не переживай, главное! Можно одеваться!
И быстро отвернувшись, он сел за пустой стол и принялся с подчеркнуто сосредоточенным видом заполнять карту. Вера молча оделась и подошла к двери.
- Так чего? Можно идти?
Доктор Сами поднял взгляд от бумаг и поглаживая подбородок ответил:
- Да. Почти. Присядь еще на секундочку.
“Хм…”
Вера вернулась на кушетку. Сами, развернулся к ней лицом, уперся локтем в колено и положил на ладонь голову. Посмотрел тоскливо и начал:
- Мы обсудили твой случай между собой. Хочу сказать, мы очень переживаем за вас.
Доктор кивнул на живот девушки и продолжил сверлить её внимательным взглядом. Вера лишь коротко мотнула головой:
- ...Поэтому решили, чтобы больше такой болезни, как в прошлый раз, не повторилось, тебе следует вести дневник, - он мягко улыбнулся.
Девушка нахмурилась:
- Я, вообще, не очень хорошо пишу. Сочинения мне плохо удавались. Даже не знаю… А что нужно писать-то? И... как же дневник поможет предугадать болезнь?
Врач весело отмахнулся:
- Поможет-поможет! - засмеялся. - Не волнуйся, мы не ждем от тебя романов! Это нужно, чтобы проконтролировать твое здоровье, только и всего. Поэтому просто помечай что ты делала, может быть, эээ.. какие мысли приходили... тоже помечай, как себя чувствовала, что-то новое что произошло записывай, только и всего!
Вера, сдвинув брови, напряженно кивала на каждую фразу.
- Ну вот и славно, - доктор Сами расценил это, как согласие. - Подойди к санитару, он выдаст тебе бумагу для этих целей. Он в курсе. Теперь точно всё. Ну... до скорого!
Избранная попрощалась и вышла. Нововведение ей отчего-то не понравилось, вызвало внутренний протест. Она была как-то смутно недовольна, но не могла понять, чем именно. И все же, Вера подошла к санитару и покорно взяла приготовленную бумагу.
***
После всех занятий и обязательных факультативов Гарник с трудом удерживал звенящую, распухшую голову на плечах. Уже вечерело, когда он выбрался наконец-таки на улицу. Последние лучи солнца пробивались из-за стройного полупрозрачного ряда деревьев. Парень вдохнул пьяняще-свежий воздух и пошел к излюбленному своему месту отдыха: на пригорок под старый, покрытый болезненным грибком, ссутуленно-изломанный дуб. Вера оставила за ним этот оазис спокойствия и перестала приходить после их молчаливого разрыва.
Гарнику нравилось, как в былые времена, сидеть здесь по вечерам в тишине и прохладе. Отсюда он наблюдал за жизнью тех, кого оставил, и выглядывал Веру.