Выбрать главу

«Дурацкий тест!», - раздраженно подумала и взялась за следующий выпуск.

Но едва успела просмотреть гороскоп, как появился доктор Сами и проводил её в кабинет.

Внутри небольшого помещения, с выкрашенными во всё тот же желтый цвет стенами, было пусто и неуютно. Всю обстановку составляла кушетка, аппарат с маленьким, древним монитором, стол, на котором сиротливо лежала единственная ручка и маленький пустой шкафчик.

Врач аккуратно собственноручно застелил чистой простыней кушетку и мягко скомандовал:

- Раздеваемся снизу до пояса. Верх можно оставить. Но кофточку поднять.

Осмотр занял минут десять: доктор Сами кивал, нажимал какие-то кнопочки, записывал что-то на клочке бумаги, который тут же прятал в карман и ничего не объяснял. Наконец, он обратился к Вере, распластанной на кушетке и зябнущей от высыхающего на коже проводящего геля:

- Ну чтож, пока все хорошо. Ты хочешь посмотреть?

Вера хотела домой.

- Конечно, - ответила она равнодушно.

“Ведь, вроде, такого ответа он ждет?”

Сами развернул к девушке черно-белый экран и, покрутив в матке продолговатый аппарат, остановил изображение:

- Вот эти точки - ребёнок. Видишь?

- Нет.

Доктор удивленно приподнял брови:

- Ну вот же, - принялся показывать пальцем, - это голова, вот руки и нога, второй не видно пока.

Вера посмотрела на экран и скривилась:

- Мелкий-то какой…

- 6,5 сантиметров, - врач показал размер пальцами, - нормальное развитие. Но нужно еще сделать анализы… То есть, это стандартная процедура. Хотя… Я… Должен предупредить…

Он не смотрел девушке в глаза, вообще не отрывал взгляда от монитора, на котором застыло изображение матки:

- После перенесенной тобой болезни, удивительно, что ребенок остался жив. И… могут быть болезни, ты же понимаешь… Я вообще боялся, что придется чистить. Но... обошлось, слава Богу!

Доктор вдруг хлопнул себя по коленям и встал:

- Поживем увидим... - добавил задумчиво, - Не переживай, главное! Можно одеваться!

И быстро отвернувшись, он сел за пустой стол и принялся с подчеркнуто сосредоточенным видом заполнять карту. Вера молча оделась и подошла к двери.

- Так чего? Можно идти?

Доктор Сами поднял взгляд от бумаг и поглаживая подбородок ответил:

- Да. Почти. Присядь еще на секундочку.

“Хм…”

Вера вернулась на кушетку. Сами, развернулся к ней лицом, уперся локтем в колено и положил на ладонь голову. Посмотрел тоскливо и начал:

- Мы обсудили твой случай между собой. Хочу сказать, мы очень переживаем за вас.

Доктор кивнул на живот девушки и продолжил сверлить её внимательным взглядом. Вера лишь коротко мотнула головой:

- ...Поэтому решили, чтобы больше такой болезни, как в прошлый раз, не повторилось, тебе следует вести дневник, - он мягко улыбнулся.

Девушка нахмурилась:

- Я, вообще, не очень хорошо пишу. Сочинения мне плохо удавались. Даже не знаю… А что нужно писать-то? И... как же дневник поможет предугадать болезнь?

Врач весело отмахнулся:

- Поможет-поможет! - засмеялся. - Не волнуйся, мы не ждем от тебя романов! Это нужно, чтобы проконтролировать твое здоровье, только и всего. Поэтому просто помечай что ты делала, может быть, эээ.. какие мысли приходили... тоже помечай, как себя чувствовала, что-то новое что произошло записывай, только и всего!

Вера, сдвинув брови, напряженно кивала на каждую фразу.

- Ну вот и славно, - доктор Сами расценил это, как согласие. - Подойди к санитару, он выдаст тебе бумагу для этих целей. Он в курсе. Теперь точно всё. Ну... до скорого!

Избранная попрощалась и вышла. Нововведение ей отчего-то не понравилось, вызвало внутренний протест. Она была как-то смутно недовольна, но не могла понять, чем именно. И все же, Вера подошла к санитару и покорно взяла приготовленную бумагу.

***

После всех занятий и обязательных факультативов Гарник с трудом удерживал звенящую, распухшую голову на плечах. Уже вечерело, когда он выбрался наконец-таки на улицу. Последние лучи солнца пробивались из-за стройного полупрозрачного ряда деревьев. Парень вдохнул пьяняще-свежий воздух и пошел к излюбленному своему месту отдыха: на пригорок под старый, покрытый болезненным грибком, ссутуленно-изломанный дуб. Вера оставила за ним этот оазис спокойствия и перестала приходить после их молчаливого разрыва.

Гарнику нравилось, как в былые времена, сидеть здесь по вечерам в тишине и прохладе. Отсюда он наблюдал за жизнью тех, кого оставил, и выглядывал Веру.