- Как мне надоели эти мертвые изгнанники! - зло сплюнул самый длинный, прыщавый мальчишка, прежде, чем надеть маску.
- И правда, вот бы их поменьше высылали! Недотепы, не могут по закону спокойно жить, а нам мучайся! - подхватил другой, тощий и маленький, шамкая сквозь толстую маску.
Они накинули мешок на труп, вшестером натужно приподняли и переложили на грязные, заляпанные брезентовые носилки.
- Взяли! - скомандовал самый крупный из них, подхватывая ношу за передние ручки.
Вены на его шее вздулись от натуги, как и у всех остальных. Но вшестером они бойко поволокли труп с пляжа.
Вера и Гарник, испуганные тем, что их едва не поймали, долго еще просидели в кустах, боясь даже шевелиться. И только много времени спустя, двинулись следом.
Они с трудом поднялись по крутому склону. При том девочке приходилось то толкать друга сзади, то оббегать и тащить за собой. Наконец, они вскарабкались наверх и почти проползли уже под забором. Вера, как всегда пролезла первая и выбравшись из-под сетки, намерилась помочь мальчику, но тут сильная рука дернула её за плечо. Девочку резко развернуло, она едва устояла на ногах.
- И что это вы здесь делаете? - одна из воспитательниц вперила в детей гневный взгляд.
Подкрашенные яркой помадой губы, собрались в узелок. Зализанные короткие волосы, топорщившиеся у самого воротника, слегка растрепались. Одна прядь вылезла на узко прищуренные глаза. Вид у нее был донельзя гротескный.
Вера быстро вытянула замешкавшегося друга из-под забора. Оба молча, как полагается, встали, опустив головы.
- Опять какую-то чушь придумали, так?! Что за глупые дети! Куда вас опять понесло?! Отвечайте!
Гарник скосил испуганные, полные отчаяния глаза на подругу, не зная что говорить. Девочка задорно моргнула ему, пряча улыбку, в глазах плясали бесенята. Засунув руку в карман, она вытащила пару покрытых песком ракушек и протянула воспитательнице, невинно хлопнув ресницами:
- Вот…
Гарник едва не подавился от изумления. Когда только успела?!
- Что вот?! - завопила та.
Выщипанные брови раскидало по ее лбу, как после взрыва.
- Ракушки собирали для поделки по природоведению… - ответила Вера, мило сморщив носик.
Воспитательница вздохнула и строго процедила:
- Нельзя ходить на берег одним! Вы ничего не знаете и не можете решать сами, куда ходить. Нужно спрашивать прежде, чем сделать, это понятно?
- Да! - хором ответили друзья.
- После обеда, вместо игр, работаете на грядках в наказание! Нужно слушаться старших!
- Хорошо! - вновь слаженно кивнули малыши.
Воспитательница покачала головой, на секунду задумалась, “переключая программу” (в уме у неё, должно быть, в это время всплывали возможные варианты педагогичного завершения разговора, втолкованные во время обучения) и продолжила уже совсем другим, поставлено-ласковым тоном:
- А теперь идите помойте руки и оботрите ботинки. Пора на занятия!
После такого эмоционального всплеска, теперь в глазах женщины плескалась беспросветная тоска. Это скрылось бы от погруженного в себя невнимательного взгляда взрослого, но не укрылось от любопытного, всепоглощающего, пытливого глаза ребенка.
- Мне кажется она нас ненавидит... - сказала Вера, когда они бросились бегом к умывалке.
- Конечно! - подтвердил Гарник. - Это все знают...
* * *
Едва Вера успела перевести взгляд от радужного плаката, как перед её глазами материализовалась очаровательная рыжеволосая женщина в сияюще-белом медицинском халате.
- Я рада первой приветствовать тебя в нашем отделении Благословенных!
Честнее будет сказать, она спешно выбежала из какой-то каморки и заняла заученную стойку: чуть наклонясь и протягивая к посетительнице обе руки. Несмотря на явную постановку, девушка впечатлилась.
- Если ты здесь, значит, Господь отметил тебя! Поздравляю!
Женщина была необыкновенная - совершенно особенной красоты. Она принадлежала числу тех особ, возраст которых невозможно определить «на глаз». Можно было с легкостью дать ей как двадцать, так и, скажем, тридцать пять, что несомненно добавляло какого-то загадочного шарма.
Она крепко сжала Верины ладони, в равном приветствии.
“Дьявол!” - Вера уничижительно посетовала на свои влажные от пота, грубые руки, ощутив теплое рукопожатие, мягкую, бархатную кожу обхвативших ее кистей, .