После этих слов девушка уже совершенно перестала верить происходящему, следом накатила волна ярости, злости - она решила, что её разыгрывают.
- Это шутка, - грубо утвердила она.
Мэра это нисколько не смутило и в той же веселой манере он коротко ответил:
- Нет, не шутка, - и, кратчайший миг помолчав, резко сменил тему. - Я слышал у тебя было ЧП на работе?
- У меня? Нет! - испугалась Вера. - То есть да, но я ни при чем. Это не моя вина. Я…
- Да-да, я в курсе, - перебил её сбивчивые излияния он. - Я хочу спросить, что ты по этому поводу ощущаешь?
Вера в конец растерялась. Ей хотелось давать правильные ответы, но Емельян совершенно не подсказывал, что хочет услышать.
- Не знаю. Ничего?
- То есть совсем-совсем? - снисходительно прищурился он, как бы предлагая девушке подумать получше.
Меж тем Емельян вынул из лежащей перед ним папки лист бумаги.
- Ну не совсем... Жутковато, конечно, немножко…
Вера не знала, что и сказать и потому спросила, то что её давно интересовало:
- А зачем нужны эти костюмы? И… та женщина умерла? - она даже немного испугалась своего вопроса и нахмурилась.
Мэр, казалось, только этого и ждал. Он добродушно улыбнулся, сверкая колючими глазами и нежно заверил:
- Нет, что ты! Жива-здорова! А костюмы нужны, чтобы выполнять работы у ядерного реактора в контейнеровозе. Только и всего. Ничего сверхествественного.
Он говорил и кивал, как болванчик, подталкивая лист девушке под руки.
- Дааа, - протянула Вера, тупо глядя на бумагу, потом вновь воодушевилась. - Просто... Ведь палец её был словно клыками прокушен! Там было несколько рваных дыр! Таких маааленьких…
- А ты внимательная! - засмеялся Емельян, постукивая указательным пальцем по губам. - Ей, знаешь... на руку упала доска с гвоздями. Тяжееелая. Такое бывает... в контейнеровозах. Подпиши, пожалуйста, соглашение о неразглашении.
- Неразглашении? Чего?
- О неразглашении обстоятельств чрезвычайного происшествия на работе, - он широко, плотоядно улыбался.
- То есть мне нельзя об этом рассказывать?
Вера тянула время, пытаясь собраться с мыслями. Подписывать, почему-то не хотелось. Мерещился во всем этом какой-то подвох.
“Но очевидно, - думала она, - не подпишу - не видать мне новой комнаты…”
- Все верно, - ответил мэр. - Всё-таки, страшилки про оторванные фаланги, У-У-У!
Он пошевелил в воздухе своими пальцами и закатил глаза, как в плохом театре, но вдруг переменился:
- Не лучшая тема для разговора, правда?
- Ну, раз уж мы об этом заговорили, - осторожно протянула Избранная. - Просто начальник так переживал... Я слышала, он говорил что-то об обработке и опасности?
Мэр лишь слегка приподнял брови и, растягивая слова, ответил:
- Нууу, его опасения понятны. Все-таки ядерный реактор… Радиация…
- Понятно, - ответила Вера.
“Больше ничего не выгорит!”.
Она промакнула большой палец о заботливо подставленную штемпельную подушечку - палец окрасился алой тушью. Вера поставила в углу листа отпечаток - подпись и вернула лист.
- Ну вот и славно, - хлопок и потирание рук, - В целом, это все, что я хотел сказать!
Емельян встал, обошел стол и протянул девушке свою маленькую ладошку. Вера тоже попыталась встать, но мэр остановил её, затем сам схватил и настойчиво пожал влажную руку.
- Чтож, приятно было познакомиться, надеюсь, увидимся на церемонии, - галантно поклонился он и, сунув Вере салфетку, отошел, давая встать.
- Всего доброго, - пискнула она, сконфузившись напоследок, и выскользнула из кабинета.
* * *
На Большой земле преподаватели драли со студентов три шкуры. Гарнику казалось, в него хотят запихнуть все знания человечества за один год. Школьная подготовка и график занятий вспоминались парню большим праздником, чуть ли не отпуском. Он уже перестал удивляться новым и новым заданиям, но просьба (а вернее, приказ) профессора на лекции по ресурсам, тем не менее искренне его поразила:
- Прежде чем вы прослушаете эту лекцию, необходимо перейти по ссылке. Вот она, - профессор вывел изображение на проектор. - Далее, прочесть соглашение о неразглашении и “подписать”. Это обязательно для всех!
Лектор был невероятно маленького роста, почти крошечный. С передних рядов большого учебного зала-амфитеатра можно было рассмотреть только блестящую лысую голову, мальчишеские плечи, спрятанные под огромным пиджаком, да торчащие внизу из-под массивного дубового стола не по росту огромные ботинки. Однако его авторитет среди учеников и даже в высших кругах был непререкаемым. С профессором советовались в самых сложных случаях и почитали его как одного из самых мудрых людей и высочайшего профессионала.