Майкл все также приглядывал за мной, звонил, интересовался моими делами, приходил в кафе. Иногда спрашивал, хватает ли мне денег. Я всегда говорила, что хватает. Не то, чтобы их, действительно, хватало. На еду и проезд были, по счетам платила, а вот купить одежду уже не могла. На дворе была осень, холодало, мне бы купить теплую куртку, но...Брать деньги у Майкла я не хотела. Мне нужно было искать подработку, или брать больше смен.
Однажды, когда в городе проходил какой-то праздник, и набережная была наполнена толпами гуляющих людей, а также тех, кто их развлекал, я решила тоже пройтись. Хоть и не любила толпы до жути. На набережной в тени деревьев расположились ларьки с уличной едой, сладкой ватой, всякими развлечениями. А еще там были художники, рисующие портреты и пейзажи. Вот около них я притормозила. Было так волнительно наблюдать, как чистый лист под рукой человека вдруг оживает красками, линии соединяются в предметы. Каждый художник был творцом - он мог изобразить на бумаге все, что вздумается, нарисовать такой мир, какой хочет. Эта возможность самому все контролировать завораживала. Если тебе что-то не нравилось на рисунке, ты мог убрать это! Вплоть до того, чтобы просто выбросить лист и нарисовать снова.
- Это сложно?- Я набралась смелости и спросила девушку-художницу.
- Рисовать? Не знаю даже. Сложно ли делать то, чем горишь? Мне не сложно, мне интересно. Не всегда нравится, как получается, но на этом учишься, рука набивается с опытом.
- А учились долго?
- Всю жизнь почти,- она улыбалась, рассказывая об этом.- С детства любила рисовать. Сначала корявые сердечки, солнышки, да домики с деревьями. Со временем сама не замечаешь, как начинаешь чувствовать расстояние, пропорции. Художественный колледж дал основы.
- У вас очень хорошо получается.
- Спасибо. Рисование хорошо расслабляет, успокаивает. Но только если ты любишь это дело. В противном случае, наоборот начнешь беситься от того, что линии кривые, пропорции, как у мутантов, и вообще руки не с того места,- на этих словах она рассмеялась. А я думала о том, что возьмись я рисовать, это и был бы мой случай - руки не с того места.
Дальнейшее время прогулки я раздумывала над тем, что бы я нарисовала, если бы умела? Чей-то портрет? Или может, пейзаж? Вид с набережной?
Придя домой, я некоторое время поглядывала на чистый лист бумаги, а потом взяла простой карандаш и села за стол. Что рисовать? В голову ничего не приходило. Поэтому я решила попробовать нарисовать то, что вижу - дерево и лужайку за окном. На первых же корявых линиях стала мысленно ругаться - карандаш не хотел сидеть в руке, пальцы, не привыкшие к такому положению, слишком напрягались, запястье как будто не гнулось. Вместо изящного дерева выходил рисунок пятилетнего ребенка-аутиста. Я злилась. Пробовала рисовать снова и снова - яблоко, складки штор, люстру на потолке, и все с одинаковым успехом. Точнее, полным его отсутствием. А ведь у той девушки все выходило так легко, будто само собой. Очередной провальный рисунок с раздраженным вздохом был смят и отправлен в корзину.
А вечером мне позвонил Майкл.
- Привет. Ты чем занимаешься сейчас?
- Ничем.
- Мой повар пообещал приготовить на ужин что-то сказочное, не хочешь присоединиться?
- Зачем?
- Хочу провести вечер в интересной компании.
- Тогда это не ко мне.
- Кэт...это просто ужин дома. К тому же, я хотел поговорить с тобой кое о чем.
- О чем?
- Узнаешь, если приедешь. Я отправлю за тобой водителя.
- Хорошо. Только никаких нравоучений.- Из дома уезжать не хотелось, но перспектива поесть чего-то вкусного пересиливала.
- Идет.
На мне были джинсы и футболка. Оставалось только накинуть легкую куртку, и я готова. Водитель подъехал минут через двадцать. Закрыв дом, я села в машину.
- Добрый вечер, мисс.
- Не зовите меня так, лучше просто Кэт.
- Хорошо.
Глядя на водителя, можно было дать ему не больше тридцати. И слышать от него обращение «мисс» по меньшей мере, странно.
Как только мы доехали, я окинула дом быстрым взглядом. В прошлый раз я особо не рассматривала его, а теперь было немного любопытно. Но долго разглядывать я не могла - меня ждали. При виде меня Майкл поднялся с дивана.
- Привет, проходи. Ужин скоро будет готов.
- О чем ты хотел поговорить?
- Нет, это все после ужина.
- Боишься, после разговора у меня кусок в горло не полезет?- Сквозь мой тон стало пробиваться ехидство. Вообще последнее время с моими эмоциями творилось что-то неладное. Меня бросало из крайности в крайность - грусть становилась апатией, а потом вдруг сменялась злостью. Жгучей. Хотелось что-нибудь разбить, на кого-нибудь накричать. А потом расплакаться от бессилия. Меня разрывало.