Вот вопросы, с которыми почти всегда обращаются к гадалкам женщины всех званий, невежественные и образованные, глупые и умные, дурнушки и хорошенькие. И только немногими руководят при этом корыстные или честолюбивые расчеты. Теперь никто не сомневается, что иногда сбываются самые удивительные предсказания. Никто, правда, не сомневается и в том, что большинство предсказаний было просто грубым шарлатанством и не сбывалось. Но когда ворожеи предсказывали верно, — что это было? Случайность, плутовство или предвидение? Этого не знают. Но достигли ли некоторые явления ясновидения той степени очевидности, что их оспаривать было бы так же безумно, как и объяснять?
Итак, в середине 1841 года госпожа Громанш, после долгого периода уединения, открыла двери своим старым и новым клиентам. Она принимала только ночью, и вот почему: ее квартира состояла из передней, гостиной и спальни, где она давала аудиенции. Эти три комнаты были рядом. А известно, что лица, посещающие ворожей, желают сохранить инкогнито, что легко достигалось среди полной темноты, какая царила в первых двух комнатах, предшествовавших спальне. Привратница выдавала каждому приходившему номерок и вводила его в гостиную гадалки; невидимые друг другу, посетители ждали в потемках; по окончании сеанса ворожея брала клиента за руку, проводила его через две темные комнаты до двери на лестницу и, возвращаясь, вызывала следующий номер.
Вот какие сцены произошли здесь в начале июня 1841 г. Госпожа Громанш затворила дверь за ушедшим клиентом. Пройдя переднюю, она вошла в гостиную и спросила тихим, молодым и дрожащим голосом:
— Сколько еще номеров?
— Как, госпожа колдунья, — отвечал насмешливый женский голос, — вы, всезнающая, спрашиваете, сколько нас здесь?
— Не угодно ли вам сосчитаться, — повторила ворожея, не отвечая на насмешку.
— Хорошо!.. У меня первый номер, — отвечала усомнившаяся в мудрости ворожеи.
— У меня номер второй, — послышался голос другой женщины.
— У меня номер третий, — проговорил еще один женский голос.
Ворожея, вместо того чтобы по обыкновению, сейчас же пригласить одну из этих особ к себе в спальню, вдруг остановилась неподвижно среди них, словно случилось что-то внезапное. Среди мрака в комнате наступила такая глубокая тишина, что можно было слышать прерывистое дыхание ворожеи, охваченной странным и внезапным волнением. Но вскоре скептический номер первый подал голос и весело проговорил:
— Ну что же, госпожа колдунья, долго мы будем оставаться впотьмах? Я имею право войти первая и хочу скорей узнать судьбу.
Г-жа Громанш продолжала стоять неподвижно и молча, потом прошептала:
— Странно… три женщины?.. Что за связь?..
И после нескольких секунд раздумья она полуоткрыла дверь в спальню и сказала:
— Номер второй, пожалуйте.
— Одну минуту; у меня первый номер, и я не уступлю своей очереди, я стою за свое право, — живо проговорил насмешливый голос.
— Это правда, — ответила ворожея со странным выражением, делая многозначительное ударение на следующих словах, — вы очень дорожите вашим правом, сударыня, вы чересчур дорожите им.
Скептик номер первый был так удивлен и смущен словами ворожеи, что не возразил ни слова и пропустил вперед себя номер второй в кабалистическую комнату. Дверь в нее сейчас же закрылась.
II
Спальня ворожеи отличалась необыкновенной чистотой и вместе с тем спартанской простотой. Лампа под темным абажуром слабо освещала ее. Железная кровать, стол, четыре стула, комод, высокий ореховый шкаф составляли всю обстановку. Стены, оклеенные зелеными обоями, были голы; также отсутствовали обычные кабалистические эмблемы — чучела сов, крокодилов, змей, назначение которых — производить впечатление на простаков. Только на столе, среди нескольких колод карт, стоял магический прибор — хрустальная ваза в форме опрокинутого конуса, наполненная прозрачной водой, и ящик с золотыми, серебряными и железными медальками величиной с копеечную монету; медали были покрыты какими-то таинственными знаками.