— Ты меня смущаешь, Жером, говоря так. А твоя женитьба? Ты же говоришь, что нам не следует идти к ним. Однако ты первый пошел к ним, женившись на аристократке?
— Я не могу тебе ответить, мой друг, что аристократка сама пришла ко мне, потому что г-жа де Бленвиль сама сделала мне предложение, предупредив мою мысль.
— А если бы ты предложил жениться, то не назвал бы этого «идти к ним»?
— Поймем друг друга. Что я полюбил в г-же Бленвиль? Титул? Нет. Она теряла его, выходя за меня замуж. Ее происхождение, аристократические связи? Нет, потому что ни она, ни я никогда не переступим порога того общества, где она жила до сих пор. Искал ли я ее богатства? Тоже нет, по-тому что она отказалась от огромного состояния мужа. Нет, я полюбил ее ни больше ни меньше как женщину с превосходным сердцем, возвышенным умом и великодушным характером. Что она принадлежит к аристократии — это игра случая, но я не радуюсь и не горюю об этом; ее происхождение не влияло на мой выбор. И почему бы оно препятствовало ему? Г-жа Бленвиль была свободна, я также, — и мы поженились, вот и все. Если бы она принадлежала к тому классу, который некоторые буржуа называют народом, я все-таки бы женился, потому что знаю только два класса женщин: честных и нечестных, которые нравятся и которые не нравятся.
— А как ты думаешь, ее семья, ее общество не почувствуют себя оскорбленными ее браком с тобой, не придут в негодование?
— Оскорблять и раздражать людей всегда неприятно; но когда люди негодуют на прямой, бескорыстный поступок… что делать? Остается пожалеть их и продолжать жить счастливо и честно.
Вошла служанка и сказала:
— Барыня желает вас видеть.
— Вот отличный случай представить тебя моей жене, — сказал доктор.
Потом он обратился к служанке:
— Попросите барыню пожаловать ко мне.
Через несколько минут г-жа Бонакэ вошла в кабинет к своему мужу.
XVII
Бывшей маркизе де Бленвиль, урожденной Элоизе де Морсен, было двадцать семь лет. Неправильные черты ее лица были привлекательны выражением приветливости, ума и силы характера; очень простое платье обрисовывало ее грациозную талию; и несмотря на раннее утро, г-жа Бонакэ была уже тщательно причесана. В ее манерах замечалось сдержанное достоинство, спокойствие и мягкость, являющиеся следствием непоколебимой уверенности в себе. Г-жа Бонакэ вошла в кабинет с распечатанным письмом.
— Милый друг, — сказал доктор в то время, как Дюкормье отвешивал ей глубокий поклон, — представляю вам старинного и лучшего друга, г-на Анатоля Дюкормье. Я часто говорил вам о нем.
— Действительно, — сказала г-жа Бонакэ, — мы много говорили о вас. Я знаю, как искренно и горячо вы любите моего мужа; это делает честь и вам и ему. Поэтому мне не надо прибавлять, что мы будем очень счастливы видеть вас у себя почаще.
Анатоль поклонился. Г-жа Бонакэ продолжала, улыбнувшись:
— И сейчас же я прошу позволения быть с вами, как со старым другом. Я только что получила письмо и по важным причинам хотела бы сообщить о нем мужу.
— Сделайте одолжение, сударыня, — отвечал Анатоль, снова кланяясь.
Элоиза подала мужу письмо.
«Считаю нужным довести до вашего сведения, сударыня, — говорилось в письме, — что по моей инициативе прилагаемое сообщение разослано всем членам дома, к которому вы имели честь принадлежать.
Диана де Морсен, герцогиня де Бопертюи».
«М. Г., имеем честь с прискорбием сообщить вам об унизительной утрате, постигшей нашу семью вследствие брака маркизы де Бленвиль, урожденной Морсен, с особой, недостойной принадлежать к нашему дому». Следуют подписи.
Прочитав письмо, доктор спросил:
— Кто это г-жа де Бопертюи?
— Одна из моих двоюродных сестер, молоденькая, очень хорошенькая и очень честная женщина. Но, как видите, с ложными идеями, что зависит не от злого сердца, а скорее от плохого воспитания. Это дочь князя де Морсена.
— Князя де Морсена? — невольно перебил Анатоль.
— А разве вы знаете князя?
— Нет, сударыня. Но г-н де Морваль, у которого я состою секретарем, дал мне письма к князю де Морсену. Вчера не удалось представиться ему, но нынче он примет меня.
— Милая Элоиза, — сказал доктор, — вы знаете, что я вполне доверяю Анатолю, я только что рассказал ему некоторые обстоятельства своей женитьбы; позвольте прочитать ему письмо; оно как раз подходит к спору, который мы только что вели. К тому же он нынче увидит отца гордячки-герцогини.