— Нет, нет! Я хочу знать все, — вскричала молодая женщина, поддаваясь страху, несмотря на свой веселый нрав.
После такого решительного ответа клиентки г-жа Громанш, поборов колебания, указала ей на колоду карт и, как бы поддаваясь посторонней силе, отрывисто проговорила:
— Здесь четыре колоды; возьмите из каждой сколько придется карт. Хорошо. Теперь, не тасуя, сосчитайте, сколько вы взяли.
— Здесь двадцать одна карта, — отвечала номер второй, сосчитав карты.
— Все одно и то же число! Оно фатально!
— Да, правда. Что за странная случайность?
— Случайность?.. — сказала ворожея, пожимая плечами. — Вот значение этих карт: трефы — смерть; в надгробные часовни свет проникает через отверстия, выдолбленные в камне в виде трефовых очков.
— Я не боюсь смерти. Продолжайте.
— Трефы вместе с червями, красными, как кровавое сердце, означают ужасную смерть, но только ужасную и ничего больше!
— Только? Только? Но что значит это «только»?
— Слушайте, слушайте, — продолжала ясновидящая, волнуясь все больше и больше, — трефы вместе с бубнами, как с двумя соединенными и окрашенными кровью треугольниками, это…
И ворожея провела дрожащей рукой под капюшоном, вытирая со лба выступивший пот.
— Это… — повторила номер второй, словно ее тянуло заглянуть в пропасть помимо ее воли, — кончайте, кончайте! Эти карты… означают…
— Смерть! Но смерть на эшафоте.
— Ай! — вскричала молодая женщина, отшатнувшись и быстро вставая: это, наконец, страшно!
Но через секунду ее ужас сменился успокоительными мыслями. Ей казалось более бессмысленным, чем страшным, что карты смогли предсказать ей смерть на эшафоте, — другими словами, что она совершит убийство или станет жертвой судебной ошибки. Оправившись от первого испуга, она проговорила весело и решительно:
— Так как я никогда не могла даже видеть, как режут цыпленка, то пусть ваши карты говорят, что я сверну кому-то шею! Плевать на них! Но кончайте гаданье. Сосчитаем карты и посмотрим, есть ли там эти знаменитые черви, которые означают такую мерзость?
— Сосчитаем, сосчитаем. Ах! По охватившей меня дрожи я уже чувствую, что первое видение не обмануло меня! Трефы и черви — смерть на эшафоте, не забудьте.
Движения ворожеи сделались порывистыми, почти перешли в подергиванья, когда она просматривала двадцать одну карту, вынутые номером вторым наугад из колоды.
— Странная вещь, — сказала она, — восемнадцать первых все трефы и ни одной черви, ни одной бубны!
При этих словах ворожеи молодая женщина, хотя и не суеверная, почувствовала себя почти довольной. Зловещие карты не появлялись. Вдруг цвет их изменился, и ворожея назвала карты:
— Семерка бубен!
— Ах! — вскричала молодая женщина, не в силах удержать удивление.
— Еще семерка бубен! И еще семерка бубен! — сказала г-жа Громанш, бросая на стол последнюю карту. — Смотрите, смотрите… Эти три семерки опять составляют 21, ваше фатальное число! Да, фатальное, потому что вы прожили трижды семь лет. Вы проживете еще семь и на седьмом году умрете на эшафоте!
— О, какая вы неумолимая! Я уверена, что вы ошибаетесь, но нельзя сказать, чтобы весело было слышать это.
— И для меня непонятно, — продолжала г-жа Громанш слабеющим голосом и впадая в легкое забытье, сменившее сильное нервное напряжение, под влиянием которого она говорила раньше, — что для меня непонятно, так это связь с теми двумя женщинами, которые ждут там. О Боже! Этот эшафот… я вижу… возле них. Да, бойтесь 21-го февраля! Бойтесь…
Она не кончила, откинулась в изнеможении на спинку стула, опустила голову на грудь и осталась неподвижна; руки ее повисли, и только конвульсивные подергивания показывали, что она не умерла. Через несколько минут она вздрогнула, словно просыпаясь, провела рукой по лбу и едва слышно проговорила:
— Достаньте, пожалуйста, вон из того ящика в столе пузырек. У меня кружится голова.
Номер второй достала из стола пузырек и подала ей. Г-жа Громанш понюхала соль, окончательно пришла в себя и сказала твердым голосом:
— Извините, сударыня. Напряжение некоторых способностей действует очень тяжело на тех, кто ими обладает. Мне кажется, что я проснулась от тяжелого сна.
— Так и есть! — вскричала молодая женщина. — Этим объясняется все, и такое объяснение мне больше нравится. В добрый час! Не правда ли, моя милочка, вы бредили с открытыми глазами, когда делали мне это ужасное предсказание? От него волосы могли стать дыбом.
— Такое ужасное предсказание, что волосы могли стать дыбом?! — сказала ясновидящая, силясь что-то припомнить. — Может быть; да, я думаю, что так, но сейчас у меня голова совсем пуста.