Прокурор, будучи умным человеком, прекратил дело против Иды Белль и теперь с невероятным упорством взялся за Ричи. Мы втроем немного посовещались и в итоге решили уничтожить фотографии шантажа. Ида Белль обещала донести до Картера якобы случайно подслушанные сплетни о той незаконной деятельности, что Тед успел запечатлеть на снимках. Не было никакого резона провоцировать ещё большую шумиху.
— Картер снова тебя допрашивал? — поинтересовалась у меня Герти.
— Да, но Бобби довольно убедительно все обрисовал. А я лишь гнула своё, как меня застукали за подглядыванием, и как я потом тряслась в кладовке.
Ида Белль рассмеялась.
— Я даже вообразить не могу тебя в виде трусливого зайчишки.
— И правда, непросто, — подтвердила я, — но поскольку Бобби сотрудник ФБР, а Картер знает его с детства, наш помощник шерифа без особого труда принял версию. Вот незнакомцу он бы вряд ли поверил.
Ида Белль кивнула.
— Без сомнения ты права.
— Однако Картер закатил мне головомойку просто эпических масштабов. До сих пор не могу оправиться.
— Переживает за тебя, — отметила Герти, — ведь если судить с точки зрения Картера, это и правда был самый идиотский поступок в мире.
Библиотекари не имеют права предпринимать попытки по задержанию опасных преступников! Какую часть фразы «вызвать полицию» ты отказываешься уяснить?
У меня в голове эхом пронеслись слова Очаровашки, и я вздохнула. В том и суть. В его представлении я просто безобидная особа, что полезла на рожон, дабы помочь подруге. Как-то досадно и немного больно, когда тебя считают слабой или недалёкой — но тут без вариантов.
Бывало и похуже.
— Ой-ёй.
Услышав голос Картера, я оглянулась. Очаровашка как раз появился из-за угла дома.
— Похоже, всякий раз, когда вы собираетесь вместе, — заявил он, — у меня появляется серьёзное основание для опасений.
— Единственное тут преступление, — Герти бросила тоскливый взгляд на стакан чая, — что в этом напитке нет алкоголя.
Мы с Идой Белль рассмеялись, ведь накануне вечером уже устроили подруге лекцию на тему совмещения обезболивающих и выпивки. И предупредили, что пока придется ограничиться чем-то одним.
— Ну, нам пора отправляться домой, Герти не помешает вздремнуть, — заявила Ида Белль и поднялась со стула. Она настояла на том, чтобы Герти, пока не поправится, пожила с ней. Представляю, сколько воплей теперь приходилось терпеть благодетельнице.
— Не хочу я ложиться, — запротестовала Герти.
— Нет, хочешь, — возразила Ида Белль и многозначительно взглянула на подругу. — И ногу твою надо держать выше головы, а ты не можешь так сделать, сидя здесь на стуле. Не помрешь, если немного подремлешь, и согласись, мне тоже не помешает отдохнуть.
Герти посмотрела на подругу, потом на нас с Картером и явно что-то сообразила.
— Ладно. Я иду отдыхать. Но не хочу слушать музыку для релаксации, как вчера. От этого дерьма мне просто орать хочется. Поставь что-нибудь из Джорджа Стрейта и перестань гнаться за модой.
Ида Белль помогла старушенции подняться на ноги и усмехнулась:
— Джордж Стрейт так Джордж Стрейт. Я потом позвоню тебе, Фортуна.
Они вошли в дом, а я указала на освободившийся стул.
— Присаживайся. Холодный чай будешь?
Картер сел.
— А чай сладкий?
— Разве в Греховодье есть какой-то ещё?
Он засмеялся.
— Хорошо, с удовольствием выпью стаканчик.
Я потопала на кухню, налила ему большой стакан сладкого чая и наложила в тарелку печенья. Потом вернулась и поставила всё на столик между нашими креслами. Но только лишь Картер потянулся за печеньем, как я загородила угощение рукой.
— Снова собираешься меня ругать? — осведомилась я. — Потому что если да, то печенье ты не получишь.
Он поморщился.
— Теперь, когда я уже увидел вкусняшки, это довольно жестоко с твоей стороны.
— Ага.
Очаровашка пытливо всмотрелся в меня, а затем улыбнулся.
— Нет, я не буду снова на тебя кричать. Наверное, вообще не стоило так делать, но как только подумаю, что могло бы случиться…
Я кивнула и убрала руку от выпечки. Пусть опыт у меня больше, чем Картер способен представить, обстоятельства могли сложиться совершенно иначе. Не всегда подготовка и смекалка выручают из разных ситуаций. По сути, иногда необходимо еще и везение.
И мне здорово подфартило.
— Значит, ты уже на меня не злишься? — спросила я, когда он взял печенье.