Оставалось только гадать, какую он мог играть роль в этом пейзажном перфомансе. Информации не хватало, а за ведущей на ближайшую небольшую гору "людоедской тропинкой", как он ее для себя назвал, была хоть какая-то перспектива.
Откуда-то из-за горы слышался неясный и монотонный, как от осиного роя, гул и Хану не спеша пошел по направлению звука. Подъем, временами был очень крутым и приходилось цепляться за уже хорошо отполированные руками корни деревьев, которые тут служили ступенями. Маршрут, видимо был очень популярен, а пение цикад только подчеркивало нереальность и неестественность происходящего. Почему-то вспомнились картины Сальвадора Дали со сломанными и стекающими с горизонтали вниз, громадными часами и подобная атмосфера фантастического абсурда, показалась ему вполне гармоничной для этого места.
Взобравшись, наконец, на гору и восстановив дыхание, Хану посмотрел вниз. Чудовищных часов, он там не увидел, как и гротескно-нелепых тварей, которых, по крайней мере, замечено не было. Впрочем, в этой ситуации, едва ли нашлось бы то, что могло его сейчас удивить.
3
Хану неторопливо спускался вниз по тропинке, еще не решив про себя, какую тактику ему сейчас выбрать. Он понятия не имел, что его ждет и как внизу встретят. Место было уже совершенно открытое и скорее всего, его было хорошо видно из любой точки города. Таясь, перебежками спускаться от камня к камню, было совершенно бессмысленно и глупо, грозя вызвать всплеск волны интереса у очевидцев его странной активности. С другой стороны, он был здесь один, а значит, это был не самый популярный у местных маршрут, что так же не могло остаться незамеченным. В конце концов, он плюнул и уже спускался так, как ему это позволяла гора, не в силах просчитать вперед ситуацию.
Внизу был город, а на горизонте покрытые дымкой горы. Кривые короткие улочки в центре расчерчивали город на небольшие кварталы и сходились к набережной и порту у моря. Цветущие террасы, узкие ручейки людей и невысокие аккуратные домики с красной черепичной крышей внушали надежду на отдых, бутылочку хорошего вина и жареную на мангале рыбку.
Но вот, окраины города уже были явно далеки от столь идиллической и приятной взгляду картинки. Низенькие и явно временные сооружения мирно соседствовали с помпезными высокими зданиями с покрытыми золотом башенками и просто сгоревшими или разбитыми сооружениями, напоминающими небольшой военный полигон. Если тут когда-то и был архитектор и генеральный план, то, похоже, он большую часть времени находился в переживании непостоянства. А цель, возможно, как раз и состояла в том, чтобы вызвать у наблюдателя ощущение бренности и преходящести всего сущего. Для полноты картины не хватало только веселой свадьбы и похорон по соседству. Впрочем, большое кладбище Хану уже здесь заметил, спускаясь вниз к улочке, которая, почему-то, выглядела сейчас наиболее безопасной. Смешавшись с небольшой и озабоченной своими делами толпой, он с любопытством стал разглядывать строения и окружающих их людей, не решаясь приблизиться и заговорить с кем-либо из них.
Хану задумался о сознании всех этих людей вокруг него. Если это действительно, только его собственный сон, то сознательны ли они так, как он сам? Он вспомнил когда-то прочитанное выражение о том, что если в собственном уме, перед любым своим действием, ты наблюдаешь предваряющий его "волевой акт", то наблюдая схожие действия у других людей, логично предположить о существовании таких же "волевых актов" и у них, а значит и сделать вывод о том, что они так же обладают сознательностью. Но, следуя этой логике, тогда вообще любое снящееся существо обладает осознанностью и волей и просыпаясь, мы уничтожаем их всех?
Очевидно, что-то было явно не так, либо с таким определением, либо с его пониманием и Хану решил больше не тратить время на разрешение этого парадокса, тем более что обстановка вокруг него изменилась.
Он заметил, что несмотря на его стремление сохранять дистанцию и не привлекать внимания, так и не смог остаться незамеченным. Почти в любом здании, мимо которого он проходил, была хотя бы одна пара внимательных глаз, не выпускающих Хану из своего поля зрения. Люди были самого разного вида и вероятно, вероисповедания, о чем говорила их одежда, украшения, татуировки и всевозможные внешние атрибуты, большинство из которых имело явно какое-то религиозное значение и тематику.
Никто из них не стремился подойти к нему, но несмотря на непринужденный разговор с прохожими или просто с соседями, чувствовалось, что все они, словно ждали с его стороны какого-то сигнала, неявного жеста или просто неуверенной позы. Не зная их возможную реакцию, Хану старался не делать резких движений и осторожно шел мимо них, нигде надолго не останавливая свой взгляд.
Кто-то осторожно дотронулся до его руки сзади.
- Мистер, я могу помочь вам?
Хану резко обернулся. Никакого другого "мистера" рядом не было, а значит, обращались к нему. Перед ним уважительно наклонив голову и сложив на уровне груди кисти рук "лодочкой" стоял совершенно рыжий мальчик, на вид лет четырнадцати. Он старался выглядеть очень серьезным и, насколько возможно, более взрослым. На лацкане пиджачка приколот маленький значок лотоса из белого металла. Мальчуган был очень аккуратно, подчеркнуто строго и нейтрально одет, по крайней мере, в сравнении с оригинальными нарядами других горожан, продолжавших дырявить Хану косыми взглядами.
- Да, конечно. Что это за место? - Хану решил на всякий случай называть его на "Вы", неуверенный в том, с кем на самом деле он сейчас разговаривает.
Его вопрос был очень странным, поскольку был задан не из окна заблудившейся машины, а значит, изначально предполагал, что с Хану что-то не так и надо вызвать полицию, пограничников или врача. С другой стороны, что еще он мог сейчас спросить? Вопрос 'что со мной?', скорее всего, бы призвал санитаров.
Но ему облегчили задачу, мальчик, видимо был в курсе его затруднений. Из его речи логично следовал вывод, что в городе сейчас пик большого сезона шатающихся и страдающих амнезией людей, а Хану был, этим утром, его уже не первым клиентом.
- Меня зовут Эдди, я уполномочен представлять тут Сакральное Сертификационное Бюро Аутентичных Учений Непрерывной Линии Передачи и Благословения. ССБАУНЛПиБ, - без запинки выдал мальчишка.
- А этот городок называется Спирит-таун. Духовный базар, ярмарка, пир духа, так сказать. Здесь вы можете целиком и полностью удовлетворить свои любые духовные потребности, если будете пользоваться услугами и рекомендациями нашего Бюро, конечно же, - все это, было сказано в тщательно отрепетированной позе и с таким величием и достоинством, которым позавидовала бы и такая же непрерывная линия рода лучших английских дворецких.
Хану задумался, не издевается ли он тут над ним таким высоким слогом. Такую аббревиатуру произнести было непросто и попытка повторить ее в уме скороговоркой, видимо, на пару секунд замкнула и парализовала какие-то нервные цепи коры головного мозга. Как только его мыслительные способности вернулись в норму, Хану подумал о том, что это за "духовные потребности", как ему их нужно "удовлетворить", почему это надо делать, во что это все удовольствие может ему обойтись и как вообще уму удается прогнать сразу несколько мыслей и тем сразу, не проговаривая их про себя последовательно.
Но едва ли, стоило сейчас вываливать все это на Эдди, ведь единственное, что в этот момент ему было действительно необходимо, так это, своего рода, мостик между настоящим и прошлым. Память, на которую его ум бы мог опереться в поиске стабильности, уверенности и ясного понимания происходящего. Пока же все складывалось для него достаточно уныло. Он понятия не имел, кем он был и что ему с этим делать. Хану не знал, есть ли тут некий аналог сумасшедшего дома для таких как он и устроят ли его условия содержания в нем, но четко помнил, что когда-то встречал упоминания о частых случаях полной или частичной потери памяти. А вот информация о том, как и чем это лечится, к несчастью, видимо, была тоже потеряна.