У Хану была возможность все спокойно обдумать. Ему понадобилось некоторое время, чтобы свыкнуться с мыслью, что он действительно услышал все это от Миры, а не бредил в горячке, а так же, не ел и не курил ничего такого, что могло бы вызвать такую кошмарную фантазию в его воспаленном воображении.
Следом в мозгу сработал некий предохранительный клапан, впустивший в него здравую и в данный момент, очень необходимую ему мысль о том, что все это была лишь очередная гипотеза, грозившая в любой момент быть опровергнутой новым источником. Хотя, она бесспорно, была очень логична, ясна и жизнеспособна, давая ответ на множество дыр и нестыковок, оставленных версией Бюро от Инны с Гридиком. Но, это никак не доказывало ее истинности, говоря лишь о том, что история Миры пока выглядела для него более последовательной и правдивой.
Что вообще, может служить доказательством ее правоты, Хану пока не решил. Едва ли, ему бы дали провести прямой опыт или оккультный сеанс с Флавием, чтобы доказать себе что-то. В любом случае, для него это был только вопрос доверия: одна, зная всю внутреннюю кухню, утверждала, что ритуал использует лишь вторичный эффект переноса сознания в тело преступника. Вторая же, говорила о том, что демона кормят кровавыми жертвами, но могла и не знать, как на самом деле, все там устроено, и возможно, так же лгала. И обе, конечно же, ненавидят друг друга и обвиняют во лжи. И как разобраться теперь во всем этом и что сейчас делать ему? Хану совершенно запутался, понимая, что в конечном итоге, все равно, может довериться только своей интуиции.
Если, все же предположить, что он любил сейчас Инну, то доверял ли он ей, даже еще до получения информации Миры? Хану не знал ответа. Он не мог, и главное - не хотел, пока занять четкой позиции. Но если права, вдруг окажется Мира, а Инна лгала, то сможет ли он принять эту правду?
Доверие к Инне, против логики Миры? Эмоции против холодного разума. Второе сейчас выглядело гораздо сильнее. Никто, в здравом уме, не доверяет эмоциям.
Хану сильно разозлился на себя, поняв, что им могут легко эмоционально манипулировать старым, как мир способом - через любовь. Точно так же, как та самая самка богомола, которая пожирает самца после спаривания. Сладкая смерть.
Кроме того, он так и не знал, что же решила Инна и как ему теперь вести себя с ней. Хану понимал, что если она не остается с ним, то ей не было смысла и садиться в машину. Девушка бы, уже выполнила свою миссию найдя Кайзи и ее бы теперь занимали совсем другие проблемы. Но судя, по его неподвижному лицу и изредка нервно подергивающемуся шраму, едва ли они решили быть вместе.
Хану рассеяно смотрел сквозь однообразно зеленую ленту деревьев, змеящуюся в его окне, но ничего не видел. Он никак не мог свести все концы вместе и вывести формулу, что помогла бы ему сейчас принять правильное решение и выжить в этих запутанных и сложных обстоятельствах, многие из которых он не понимал. Все это могло быть только верхней частью айсберга, а он в очередной раз не видел чего-то очевидного и упускал что-то очень важное.
Машина перевалила через очередную вершину покрытой джунглями горы, а впереди показался шлагбаум. Похоже, они подъезжали. За поворотом открылось небольшое административное здание и с десяток, заросших травой и кустарником, маленьких и обветшалых домов.
Прежде чем они вышли из машины, Мира, словно школьникам, ледяным педагогическим тоном объяснила им правила:
- Это действующий ретритный центр, но здесь сейчас проходит обучение всего несколько человек. Чуть выше по горе, есть люди, сидящие в многолетнем одиночном затворе. Их нельзя беспокоить. По легенде, мы все являемся учениками, которым разрешили провести здесь короткий месячный медитативный курс для начинающих, поэтому важно точно соблюдать все принятые здесь правила, нормы и рекомендации. Об этом, чуть позже, расскажет наш куратор. Его зовут Нима и это очень хороший и уважаемый учитель. При необходимости, мы можем очень кратко общаться между собой в течении первых пяти минут после ежевечерних встреч с учителем. Используйте это время с толком, не отвлекая других всякими глупостями, - Мира бросила строгий и проницательный взгляд на Хану, дав понять, что хорошо представляет, какие именно глупости у него на уме.
Ему все это не сильно понравилось. Напоминало очередную тюрьму, но с еще более строгими условиями содержания, по сравнению с тем же Бюро. Вид и способ такого заключения они выбрали очень удачно.
- Наша задача, не вызвать подозрений у местных и просто переждать здесь пик поисковых мероприятий беглого преступника и расследования коварного и беспринципного похищения беззащитной дочки директора ССБАУНЛПиБ, - ядовито съязвила Мира, мрачно посмотрев, на впервые показавшую из своего кулька носик, Инну.
- Нам сообщат, что делать дальше, как только это будет возможно. Распорядок же дня такой: Подъем в шесть утра, медитация у себя в комнате, завтрак, медитация в группе, медитация в ходьбе, обед, часовой отдых и снова медитация в комнате, в группе, в ходьбе. Потом беседа с учителем, ответы на вопросы, в десять вечера сон. Все остальное, расскажет наставник, - закончила Мира на этом свой краткий инструктаж, уже выходя из образа стервозного школьного завуча.
Теперь, это была снова тихая застенчивая девочка, краснеющая от любого случайного взгляда. Было удивительно то, что она не делала сейчас всего этого специально. Даже Хану уже ясно понимал, что за зверь скрывается под этой милой личиной. На подходившего к ним учителя же, производить такое впечатление не было никакого смысла - Мире ничего от него не было нужно, чтобы бы требовало такого превращения. По большому счету, такая смена облика, уже вообще не могла ей принести никаких дивидендов, по крайней мере в этой области, где ее подвиги были всем хорошо известны. Но девушка, видимо, это делала автоматически, так же, как хамелеон меняет окраску шкуры, повторяя окружающий его фон. Это давно стало ее привычной мимикрией под безобидное, пугливое и обаятельное существо.
Навстречу им уже спешил куратор. Им оказался очень маленький, худой и почти всегда смеющийся мужчина в монашеской рясе и со слегка оттопыренными ушами. В нем не было никакой напускной приветливости и игры на зрителя. Он словно всегда улыбался глазами, ведя себя иногда, как счастливый ребенок, но был очень открыт и искренен в любом своем движении или эмоции, что стало заметно с первой секунды.
Поздоровавшись с каждым, Нима легонько хлопал всех по плечу и заразительно хохотал, когда кто-то смущался. Тяжелая и серая атмосфера напряженности и недоверия, которая душила всю дорогу в машине, незаметно растаяла и мир вокруг, словно стал светлее и ярче. Даже девушки, еще недавно, словно злобные гарпии, беззвучно шипевшие друг на друга, теперь смогли расслабиться и уже улыбались, а слепой Кайзи, будто бы оттаяв на солнце, перестал быть похожим на стойкого оловянного солдатика со сломанной судьбой.
Наконец, Нима, собрав их вокруг себя в плотный кружок, произнес небольшую вступительную речь:
- Я очень рад вас встретить в нашем центре и знаю, что вы не собирались сейчас заниматься духовной практикой. Но, раз уж так случилось, я прошу постараться извлечь из этого максимум пользы и провести это время эффективно и мудро, на благо всех живых существ.
У нас тут есть очень простые правила, которые потребуют от вас немного самоотдачи и отречения. Мы все, обычно очень сложные люди, с такими же сложными проблемами и немного помешаны на радостях и бедах этой жизни, но лишь изредка нам выпадает шанс, сделать действительно что-то по-настоящему очень полезное и нужное - заняться собственной духовной практикой. Я со всем уважением и от всего сердца, прошу - пожалуйста, цените это.
Итак, необходимо соблюдать распорядок дня, стараться все делать очень медленно, поддерживая осознанность того, чем именно вы сейчас занимаетесь, при этом ничего не упуская, и лучше, проговаривая про себя, любое свое действие и даже изменение позы. Не смотреть по сторонам, а только себе под ноги. Разговаривать можно только с учителем. - здесь Нима легко кивнул головой Мире, дав понять, что знает о возможной необходимой пятиминутке общения между собой после вечерней беседы.