– Меня удивляет, что она просто не вытащила его на солнце. Предзакатный свет действует ничуть не хуже полуденного.
– Этот чулан в подвале он использовал на всякий случай – вдруг кто-то откроет дверь днем. Окон там нет. Она боялась, что ее заметят, когда она будет закатывать каталку в лифт или выкатывать наружу.
– И она действительно думала, что ты его проткнешь?
– Наверное. Не знаю, Анита. Она сумасшедшая, по-настоящему сумасшедшая. Плевалась в вампира, в нас. Кричала, что все мы будем гореть в аду. Что мы должны очистить мир от монстров. Что монстры нас всех поработят. – Ларри передернулся, помрачнел. – Знаешь, я.думал, что «Люди Против Вампиров» – психи, но эта отколовшаяся группа, ЧПВ, – это действительно страшно.
– ЛПВ пытается действовать в рамках закона, – ответила я. – ЧПВ даже не притворяется. Они взяли на себя убийство того мэра-вампира в Мичигане.
– Взяли на себя? Ты им не веришь?
– Я думаю, это сделал кто-то из родных и близких.
– Почему?
– Копы послали мне фотографии и описание тех мер безопасности, что он предпринимал. ЧПВ – группа радикальная, но пока что не слишком организованная. Чтобы добраться до того вампира днем, нужен был точный расчет и большая удача. Я думаю, что истинный виновник был рад отдать всю славу этим правым радикалам.
– Ты сказала полиции?
– Естественно. Об этом они и спрашивали.
– Удивительно, что они тебя не вызвали, чтобы ты посмотрела лично.
Я пожала плечами:
– Я не могу лично выезжать на все противоестественные преступления. И вообще я штатская. Копы не любят привлекать к своим делам штатских, но куда важнее, что репортеры подняли бы шум. «Истребительница вампиров раскрывает убийство вампира».
Ларри усмехнулся:
– Для тебя это еще слабый заголовок.
– К сожалению, – согласилась я. – И еще, я думаю, что убийца – человек. Кто-то из близких. Как в любом хорошо спланированном убийстве, только жертва – вампир.
– Только в твоем описании убийство вампира в запертой комнате звучит так ординарно.
Я не могла не улыбнуться.
– Наверное.
У меня пискнул пейджер, и я вздрогнула. Вытащив этот чертов прибор из-под юбки, я посмотрела на номер и нахмурилась.
– Что такое? Полиция? – спросил Ларри
– Нет. Я не знаю этого номера.
– Ты же не даешь номер пейджера незнакомым людям?
– Мне это известно.
– Слушай, не надо на меня огрызаться.
Я вздохнула:
– Извини.
Ларри постепенно, простым повторением снижал мне порог агрессии. Он учил меня быть мягче. Любому другому я бы уже голову оторвала, но Ларри умел правильно нажимать на кнопки. Он мог меня попросить быть помягче, и я его не убивала. На этом часто строятся удачные союзы.
До дома Ларри оставалось несколько минут езды. Я засуну его в койку и перезвоню по этому номеру. И если это не полиция и не с работы, я могу выйти из себя. Терпеть не могу, когда меня дергают за пейджер по пустякам. Пейджеры – они же для важных дел? И если это дело не важное, я кому-то хорошую задам головомойку. Когда Ларри заснет, я уж буду собачиться как захочу.
И это было почти облегчение.
3
Засунув Ларри в постель и накормив демеролом, я подождала, пока он заснет крепко – и разве что землетрясение его разбудит. Затем только я перезвонила. Мне все еще было невдомек, кто бы это мог быть, что мне не очень-то нравилось. Просто нервировало. Кому еще приспичило раздавать мой личный номер, да и зачем?
Телефон не успел даже прозвенеть как следует, а трубку уже сняли. Голос был мужской, тихий и перепуганный:
– Алло?
Мое раздражение тут же смыло густой волной чего-то вроде страха.
– Стивен, что случилось?
– Слава богу! – выдохнул он на том конце.
– Что произошло? – спросила я отчетливо и очень спокойно, потому что мне хотелось на него заорать и заставить быстро выложить, что там, черт побери, стряслось.
– Ты можешь приехать в больницу университета Сент-Луиса?
До меня стало доходить.
– Ты сильно ранен?
– Это не я.
Сердце упало вниз, потом подскочило к горлу, и мой голос прозвучал сдавленно:
– Жан-Клод.
Я тут же поняла, что это глупо. Время чуть после полудня. Если бы Жан-Клоду нужен был врач, его бы привезли к больному. Вампиры средь бела дня не болтаются по улицам. А чего я так волнуюсь из-за вампира? Так вышло, что с этим вампиром у меня роман. Мои родственники, ревностные католики, просто этим возмущены. Поскольку меня это тоже малость смущает, мне трудно защититься.
– Это не Жан-Клод. Это Натэниел.
– Кто?
Стивен вздохнул тяжело и глубоко.
– Один из парней Габриэля.
Окольный способ сказать, что это леопард-оборотень. Габриэль был у леопардов предводителем, альфой, пока я его не убила. Зачем я его убила? Почти все раны, которые он мне нанес, зажили. Носить метки вампира – имеет свои преимущества. Уже не так легко остаются шрамы. Но почти незаметная сетка шрамов у меня на ягодицах и пояснице навсегда будет напоминать о Габриэле. Напоминать о том, что он хотел меня изнасиловать, заставить выкрикивать его имя, а потом убить. Хотя, зная Габриэля, не думаю, что ему так уж важно было, когда я умру – до, после или в процессе. Его все устраивало, пока я оставалась теплой. Оборотни обычно падали не любят.