Тулук любил расхаживать взад-вперед, когда думал о чем-либо. На этот раз он двигался по эллипсу, и его маршрут пролегал мимо кафедры, расположенной в центре зала. Урив подобрал свои мандибулы, аккуратно спрятав их в складке лицевой щели, и оставил снаружи только глаза и речевой и дыхательный аппараты. На гибких трубчатых отростках, служивших ему ногами, он неслышно ступал мимо собако-кресла, занятого Макки, оттуда – к охраннику-лаклаку, стоящему возле демонстрационной доски, потом мимо ряда солдат охраны, сновавших у подвесного стола, на котором Макки задумчиво рисовал какие-то каракули, оттуда проходил обратно за спиной своего гостя, а затем повторял этот путь.
Здесь и обнаружил их вошедший Билдун. Жестом он велел Тулуку остановиться.
– Там, у входа, толпа журналистов, – недовольно проворчал он. – Не знаю, откуда они все это взяли, но новость, судя по всему, хорошая. Ее можно выразить так: «Калебаны связаны с угрозой конца света». Макки, как вы думаете, в чем причина?
– Причина в Эбниз, – меланхолично ответил Макки, не отрывая взгляда от стола.
– Но это сумасшествие!
– Я никогда не утверждал, что она душевно здорова. Вам не ведомо, сколько новостных служб, информационных систем и других средств коммуникации она контролирует?
– Да, конечно, но…
– Кто-нибудь связывает ее имя с угрозой?
– Нет, но…
– Вы не находите это странным?
– Откуда все эти люди могут знать, что она…
– Как они могут не знать, что Эбниз загоняет калебанов в угол? – спросил Макки. – Особенно, когда предварительно поговорили с вами!
Он встал, швырнул на пол свои рисунки и прошел сквозь отряд охранников.
– Постойте! – крикнул Билдун. – Куда вы?
– Хочу рассказать журналистам об Эбниз.
– Вы в своем уме? Ей как раз только этого и надо – вас сразу же обвинят в клевете!
– Мы можем потребовать ее присутствия в суде в качестве обвинителя, – сказал Макки. – Надо было подумать об этом раньше. Мы не умеем мыслить прямолинейно и просто. Отличная защита – опровергнуть истинность обвинения.
Билдун присоединился к нему, и они пошли по проходу между рядами охраны. Немного подумав, за ними отправился и Тулук.
– Макки, – окликнул его урив, – вы не заметили, что теряете способность здраво мыслить?
– Не спешите, – произнес Билдун. – Мне надо обсудить вашу идею с юристами. Возможно, в вашем предложении что-то есть, но…
– Макки, – решил снова повторить Тулук, – вы…
– Помолчите, – резко оборвал его Макки. Он остановился и повернулся к Билдуну. – Как вы думаете, сколько времени еще в нашем распоряжении?
– Откуда я могу это знать?
– Может быть, минут пять? – предположил Макки.
– Нет, думаю, что больше.
– Но точно вы этого не знаете.
– Сейчас у калебана выставлена охрана – она поможет сдержать нападение…
– Но вы же не хотите предоставить это дело случаю, не так ли?
– Естественно, не то чтобы я…
– Ну так вот, я собираюсь сказать этим акулам…
– Макки, эта женщина протянула свои щупальца к ничего не подозревающим членам правительства, – предостерег своего агента Билдун. – Вы можете не знать, во что впутываетесь… У нас достаточно информации, чтобы делать свое дело…
– То есть вы хотите сказать, что на стороне Эбниз действуют какие-то мощные силы, так?
– В этом нет никаких сомнений.
– И это значит, что настало время сорвать покровы.
– Вы посеете панику!
– Именно паника нам сейчас и нужна. Паника заставит самых разных сознающих попытаться достучаться до нее – друзей, сообщников, врагов, сумасшедших. Информация затопит нас, захлестнет с головой. А нам позарез нужны новые данные!
– Что, если они, – Билдун кивнул в сторону входных дверей, – не захотят вам поверить? Они же слышали, как вы умеете рассказывать самые странные небылицы, Макки. Что, если они просто посмеются над вами?
Макки задумался. Он никогда не слышал от Билдуна столь невнятного и беспомощного бормотания, этот сознающий всегда славился своим блестящим умом и поразительными аналитическими способностями. Может быть, Эбниз сумела купить и его? Нет, это невозможно! Правда, пан-спекки с замороженным эго, оказавшийся среди сообщников Эбниз, вероятно, потряс и других представителей этого вида, вызвав у них глубокую подавленность. Билдун скоро сам утратит свое эго. Кто может знать, что происходит в душе пан-спекки, когда приближается момент его превращения в абсолютно слабоумную примитивную форму? Не делают ли его эти переживания склонным к негативным реакциям и к подавлению мыслительной способности?
Макки понизил голос и спросил тихо, чтобы его слышал только Билдун: