И все же, несмотря ни на что, Эррор дождался.
Небольшой всплеск энергии дал о себе знать, на что душа Глючного быстро отозвалась тихим трепетом. И, следуя еле уловимому следу, скелет направился ровно в ту альтернативу, откуда исходил поток.
Как оказалось чуть позднее, там действительно был Инк, — на что Разрушитель и надеялся — однако был, вопреки всем ожиданиям, не один. Найтмер, заинтересованный всем произошедшим с энергетикой мультивселенной, пытался выбить ответы на интересующие его вопросы. Однако, Разрушитель быстро открыл свой глючный портал под ногами Хранителя, хитро утаскивая того домой. Сначала ему нужно было разобраться с Творцом, а уже потом пусть делает все, что его «душе» будет угодно.
— Все, что день назад произошло в антипустоте — твоих рук дело? — Эррор перебирал в руках колбочки с красками Художника. И думал.
Творец осторожно кивнул. Значит, день прошел после его сражения? Ну и незаметно же и быстротечно время, особенно в антипустоте. И особенно для тварей, которых эта самая антипустота и породила. И особенно, когда чуть ли не последняя искра в их глазах смолкла, как перегоревшая энергосберегающая лампочка.
Глюче тихо рыкнул в сторону Творца, начиная медленно сверлить в его глазницах сквозные дыры. Пока Инк не чувствует — добиться душевного раскаяния от него невозможно.
С характерным чпокающим звуком костяные пальцы открыли один из флакончиков, и поднесли его ко рту Художника.
— Пей, — Эррор выглядел очень серьезным. А ведь все только из-за того, что он, подобно своему радужному другу, невыносимо сильно хотел разобраться в себе и своих чувствах.
— Не эту, — Творец отвернул лицо в сторону, давая легко понять, что пить голубую краску он не станет. Не хотелось бы расплакаться как идиот практически на руках своего бывшего заклятого врага.
— Ах, не эту, — Разрушитель еле сдержал себя, чтобы не швырнуть флакон в лицо Художника. Но вместо этого просто закупорил баночку, кладя ее обратно в органайзер. Он жаждал нормальных ответов прямо сейчас, потому и зверски нервничал, проявляя добрую долю агрессии в характере. И пока костяные пальцы вынимали из специальных разъемов на поясе ненужные краски, Эррор уже рвал ткань этого самого пояса надвое взглядом. Чтобы совсем скоро отдать органайзер Художнику всего с тремя красками-эмоциями. — Значит, сам выбирай.
Инк бы улыбнулся, однако желтую краску пить ему не разрешили. Значит, сейчас ему позволено только злиться, огорчаться и угнетаться. Ну и пускай.
Художник неторопливо выдавил на язык каплю красной краски, вызвав в себе чувство легкого раздражения. Одновременно с этим захотелось моментально покинуть комнату с, уже, разъяренным Разрушителем; зрачки переменились на четыре тонких алых точки и багровую кость. Лицо сразу дернулось, и Художник, чертыхнувшись, перевел вспыхнувший гневом взгляд в лицо своего сожителя.
— Чего ты хочешь от меня? — Инк привстал с дивана, на который его секундой ранее усадил внезапный глючный портал. Однако саднящие рваные раны все еще гулко гоготали в черепушке Художника, из-за чего ему просто пришлось сесть в положение сидя. Ранения и так серьезные, не хотелось бы повредить себя еще больше простым стоянием. Кажется, Эррор поддерживал выбор Творца хотя бы немного посидеть. И передохнуть.
— Правды, — а вот Разрушитель сидеть не стал. Встал напротив сидящего скелета, всем своим видом показывая свое над ним превосходство в данной ситуации. Где-то в сознании Инка украдкой пробежалась мысль, что сейчас гордыня Разрушителя ликует. — Ты ведь не у Автора свою душу отбирал, я прав?
И снова простой кивок. Недостаточно красок выпил Инк, недостаточно. Эррор своим глючным басом что-то пророкотал про неразговорчивого Хранителя и выхватил из его рук красный флакон. И рвано — но осторожно, дабы случайно не коснуться Художника — влил в него четверть от всего содержимого. Зрачок Радужного из кости превратился в кровавый череп.
— Черт возьми, радужный мудак! Когда не нужно, тебя не заткнуть, а сейчас и слова не вытянешь! — Глюче закрыл баночку и отложил ее в сторону, подальше от Творца. — Расскажи мне подробно и во всех деталях обо всем, что произошло вчера в антипустоте!
Инк знал, что конкретно хотел знать Разрушитель. Он яро желал получить ответы на все вопросы, однако делал это несколько нервно. А вот этот момент уже был непонятен: с чего бы Эррору так нервничать? Неужели переживает за Инка, которому явно досталось не так уж и давно? Будет забавно, если все окажется именно так.
Творцу ничего не оставалось, кроме как рассказать. К тому же, он самолично хотел поведать своему… мысли Художника запнулись. Другу? Да какие они, к черту, друзья-то? Врагу? Они уже давно не враги, уже как несколько месяцев. Так кем же он сейчас являлся для Инка?
*Трек к отрывку: ラフ・メイカー — Bump of chicken*
— Вот оно как, — Эррор нарочито протянул первое слово, вглядываясь в голубоватые зрачки Художника — тот уже успел нализатьсяголубой краски, что слезы начали собираться в уголках глазниц — и наблюдая за его реакцией на все свои слова. — Надеюсь, ты не ждешь, чтобы я погладил тебя по головке?
— Не жду, — Художник всплакнул в очередной раз, кинув короткий взгляд в сторону желтой краски, а после на Эррора, словно спрашивая, можно ли ему взять. На что получил вполне себе четкий ответ в виде кивка. И как только желтая капля растеклась по языку, Творец позволил себе немного улыбнуться. — На самом деле, я даже немного счастлив, что ты отреагировал именно так. Я думал, что ты будешь презирать меня.
— За что? — Глючный и чернокостный скелет поднял бровь кверху, если бы только она у него была. — За то, что создал меня? Пускай ты и тот еще ублюдок, но я не презираю тебя. Однако я все еще разозлен из-за того, что ты нихрена мне не сказал. — Эррор снова рыкнул куда-то в сторону, сделав акцент в своем монологе на слове «мне». Он действительно все еще злился.
— Я не мог иначе, ведь ты бы тогда наверняка захотел бы мне помочь, — Художник нервно усмехнулся, проглатывая очередную каплю голубой краски. Еще немного, и он перейдет на синюю.
— Помогать? Тебе? Да черта с два! — скелет всплеснул руками, быстро поднимаясь с дивана, на который уже давно успел усесться. — Я бы не стал помогать тебе!
— Да ладно! — подобно своему недо-другу, Инк подскочил с дивана. — Я же видел, с какой яростью ты пытался достать ответы из меня, когда только смог найти! Думаешь, я слепой?! Я видел: ты волновался! — однако простоял Творец недолго, вновь рухнул вниз на сломанных в нескольких местах ногах. Когда сознание захлебывается напускными эмоциями — игнорировать боль было очень сложно.
— Да, я волновался! Доволен?! — Эррорпочти что вихрем влетел в кухню, дабы выпить воды и немного охладить свои кости. — Только до сих пор не могу понять: почему! — со стороны, откуда раскатистым громом лился ключный голос, послышался звук битого стекла. Каежтся, кто-то уронил стакан.
А ведь правда: почему он волновался? А что, если… Да нет, бред ведь. Но все же, вдруг действительно? Вдруг он успел полюбить его?
Гремя чуть ли ни на весь дом, Дрим разбирал шкафы и тумбочки в комнате Инка. Принц положительных эмоций добровольно согласился помочь другу разобрать все завалы из бумаг и блокнотов на его полках, коих было практически немерено. Не спеша наводя порядок, Дрим рассматривал почти каждую тетрадь. И особенно взгляд зацепился на одной из них, помеченной самой последней датой. Той самой, когда Художник дрался с демоном.
Хранитель открыл ее, аккуратно вчитываясь в текст. В котором, к слову, были описаны великие муки Художника. Вернее, все то, через что ему пришлось пройти. Это все еще вызывало у Принца скупую слезу.
Немного подумав, Дрим нашел в беспорядке ручку и ненавязчиво, своим аккуратным почерком, написал: «Ад пуст». Даже, казалось специально, забыл про точку.