— А ты вправду мне поможешь? — Инк слегка поддался вперед, надеясь разглядеть своего собеседника получше.
— Да, конечно, — Инк не видел, но он почувствовал, как ухмылка незнакомца стала шире, злее. — Но, понимаешь, я ничего не делаю бесплатно.
— Но у меня ничего нет…
Рука, как понял по своему смутному зрению Художник, утешительно коснулась его плеча.
— Чш, не беспокойся, мне от тебя многого не надо. Просто позволь мне питаться частью твоей жизненной энергии, поверь, ты от этого не пострадаешь.
Инк впервые за этот короткий диалог серьезно задумался. Стоит ли вообще доверять этому странному типу, который предлагает такое слащавое решение всех его проблем взамен на небольшую частицу жизненной энергии? Кто он вообще такой, раз умеет делать подобные вещи?
Плечо неприятно сдавили, заставляя Художника тихонько пискнуть от небольшой, но, все же, имеющейся боли.
— Понимаешь ли, я довольно занятая личность, — рука на плече сжалась еще сильнее, принося еще больше боли. — И потому долго спрашивать не буду. Мне нужен ответ прямо сейчас.
Слегка повышенный тон в конце предложения не прибавил уверенности в действиях. Но Инк на самом деле уже давно отчаялся, а потому и посмел согласится на предложение.
— Да, я согласен, — Инк с облегчением выдохнул, когда после этой фразы рука отпустила плечо. — Я отдам тебе часть своей жизненной энергии, в обмен на эмоции и возможность выбраться отсюда.
Кажется, незнакомец расплылся в злорадной ухмылке, Инк просто ощущал, как его прожигали взглядом, полным злобы.
— Хороший мальчик, — это сказали настолько приторно, что от слов блевать захотелось. — А теперь пожми мне руку, воспримем этот галантный жест в виде заключения договора.
Ему протянули руку. Инк все еще не был уверен, но отступать некуда. Хуже явно быть не может, а, если вдруг, незнакомец не обманет этого наивного скелета, впереди него — счастье.
Стоило только Творцу неуверенно пожать руку собеседнику, как тот растворился в белизне антипустоты. А на месте, где он только что стоял, оказалась кисть. Довольно большая. Приглядевшись, Инк понял, что слишком большая. Явно не для простого рисования по бумаге.
Инк очень долго разбирался с кистью, но спустя время все же обнаружил, что она — его спасение из вечной кварцевой темницы. Через время смог выбраться оттуда, завел друзей. Обнаружил, что краски-то его тоже не простые. А будят эмоции, что спокойно себе дремлят в задворках тела.
Еще через какое-то время ужаснулся, краски-то заканчиваются, а как пополнить их запас Инк и понятия не имеет.
Художник задумчиво бродил по округам пустынной вселенной. Специально выбрал геноцидную, чтобы никто не мешал раздумьям. Краски на исходе, а как их получить идей абсолютно нет. Обычные не работают, Творец проверял. С неделю лежал дома с пищевым отравлением. Под ногами хрустел белый снег и, от нечего делать, Художник присел и провел по нему рукой. Блестит. Словно граненый алмаз. Инк машинально коснулся рукой флакончика с желтой краской, хотя достать ее из органайзера и по-настоящему улыбнуться, но сразу же одернул руку.
— Надо беречь краски, их осталось мало.
Он мог бы вечно гладить пушистый блестящий снег с фальшиво-притворной улыбкой, как произошло нечто, не поддаваемое детальному описанию. Из снега просто взяла и высосалась вся краска, вздымаясь в воздухе. Белая субстанция переливалась на свету, словно тот-же снег, который, в свою очередь, стал цветом обычного бумажного листа. Инк присмотрелся к парящей жидкости, что переливалась не естественным блеском. И тут его озарило. Открыв флакон из-под пустующей белой краски, Инк постарался запихнуть туда как можно больше летающей субстанции и улыбнулся.
— Так вот как это работает.
Проснулся Инк в полном замешательстве. Впрочем, это чувство всегда сопровождало его по пробуждению. Быстро, чтобы ничего ненароком не забыть, Художник принял записывать новый рассказик в свой импровизированный сборник снов. Сонник личного написания, так бы назвал свою книгу Инк, будь он в хорошем расположении духа.
Когда с письмом на бумаге было покончено, Инк принялся внимательно вчитываться в текст, дабы определить, ничего ли точно он не упустил из виду. Описал ли все действия, разворачивающиеся во сне так, как он их видел. И только спустя нескольких раз прочтения текста собственного написания Инк убедился в этом.
А теперь следует перейти к самому сложному. Чем ему, черт подери, заняться в собственный выходной?
========== Ромашковый чай ==========
Сходить к Дриму не вариант. Тот сейчас отдувается за двоих в защите мультивселенной. Порисовать? Если Инк сотворит еще одну картину, то их уже будет просто некуда девать. А выбрасывать отказывается, это ведь его рисунки. Поиграть на флейте? Этим можно занять максимум пол часа. Тогда, стоит заняться домашней рутиной. Которая, к слову, рутиной для Инка не была вовсе. Создавать альтернативы да сражаться с врагами — вот рутина для Творца, а стирать свои тряпки да в доме убираться весьма интересное занятие. Такого времяпрепровождения хватит примерно на пол дня, а оставшуюся половину можно потратить на поход по гостям. Инк давно не видел нескольких своих друзей. «Вот и порешали», — подумал про себя Художник.
Дел по дому было не так уж и много, Инк частенько жертвовал сном ради их выполнения. Хотя это жертвой даже не назовешь, он на самом деле был бы счастлив научиться обходиться без сна. Однажды даже попытался заменить такой нужный отдых на кофе. Сначала было вполне неплохо, разве что хлебать волшебный бодрящий напиток каждые пол часа нужно было. Но со временем стало совсем худо. В итоге, пока Художник не уснул прямо посреди битвы с Эррором, а после его не погнал пинком в кровать Дрим, Инк не лег спать. Это была забавная неделя без сна.
Пришлось начать ходить по гостям примерно часов в одиннадцать. И первым под удар насильного гостеприимства попал Блу. Тот, конечно, не был против гостям в виде Хранителя вселенных, но зато этому был не рад его братец — Папайрус из перевернутой вселенной. На его памяти было множество случаев, когда его дорогой Голубичка чуть не пострадал по вине этого злосчастного, как он думал, Художника. Так что проникать в Андерсвап приходилось по-тихому, чтобы не встретиться с местным скелетом под два метра ростом в оранжевой куртке.
Блу принял гостя весьма радушно, крепкими дружескими объятиями. А так же попытался отравить Инка своими тако. Благо, гость думал и действовал быстро, успел убедить Голубику, что недавно поел до того, как тот накормит своей горе-готовкой. Обиделся ли позитивный скелетик такому явному отказу? Нет, привык к тому, что его коронное блюдо выносит на дух только местный Папайрус. Вернее, он был уверен, что братишка его обожает. «Его готовка напоминает пересоленный, с переизбытком приправ и соусов подгоревший хлеб», — так однажды описал тако своего братика Папайрус. А на вопрос, какого хрена ты тогда его ешь, он ответил: «Пусть это и невозможно есть, но видеть его слезы или хотя бы грустный взгляд, я не вынесу».
Приходилось примкнуть к ниндзя, чтобы сбежать вместе с Блу из его дома. На носочках выбежав во двор с Ягодкой под рукой, Инк начал побег, стараясь не скрипеть по снегу. А если бы он, глупая башка, не забыл свою кисть у дверей в Руины, ему бы сейчас не приходилось строить из себя ниндзя. Хорошо хоть курящего скелета они ни разу не встретили по пути, иначе он бы точно от Инка и мокрого места не оставил. С горя пополам, но кисть нашлась, заняла свое законное место в руках Художника, а после тот мазнул ею по снегу, создавая портал из чернил. Прыгнув в него с Голубикой за руку, Творец боковым зрением увидел рассерженного Папайруса, готовящего кость к атаке, явно намереваясь после, когда Инк уже вернет Голубичку домой, насадить Художника на ту самую кость. Но это уже совсем другая история.