"Возвращение Орфея". Где же вы, великие? Где Росселлини, Кокто, Ренуар, Виго? Куда делась поэзия? Деньги, деньги и опять деньги, и страх... Страх у Феллини, страх у Антониони... Один Брессон ничего не боится...
Спокойной ночи, Ларочка".
7.06.80. "Вернулся Тонино. Все же что за чудесный, мягко- и добросердечный он человек. И наивный, как дитя..."
9.06.80. Отель "Леонардо да Винчи". "...Если бы мы смогли отбросить все правила, все привычные методы, по которым снимаются фильмы, пишутся книги, что за чудесные вещи могли бы мы создавать. Мы совершенно разучились созерцать. Созерцание заменено шаблонной рутиной.
Не напрасно я так часто вспоминаю Кастанеду с его доном Хуаном.
Прошлой ночью приснился сон. Я в Москве на Полянке, полной машин и людей, и вдруг посреди городской суеты я вижу корову, вижу удивительно красивую, шоколадного цвета корову с головой Изиды, увенчанной рогами в виде лиры, и с глубокими, человеческими глазами. Она приблизилась ко мне, я ее погладил, а потом она пересекла улицу и удалилась вдоль тротуара. Еще сейчас я чувствую ее аромат, оставшийся на моей руке: пронзительный и одновременно неожиданный, домашний аромат. Аромат жизни и счастья..."
Удивительно, что подсознание Тарковского явило ему идеал, совпадающий с древнеегипетским идеалом счастливой жизни. Изида, богиня плодородия, воды и ветра, символ женственности, семейной верности, сестра и супруга Озириса, изображалась древними египтянами не только с рогами на голове, меж которыми солнце, но и очень часто с грудным младенцем на руках. Рога - это, как считал В. Розанов, по истоку - поднятые к небу в молитве руки, прообраз первой земной молитвы: матери о своем болящем дитя; но рога еще и образ коровы, обожествленной и благоговейно почитавшейся египтянами. у египтян существовал даже молитвенный ритуал сосания сосков вымени коровы как приобщения к мировому божественному эросу и мировому млеку одновременно. У Тарковского Корова-Изида не только кормяще-домашнее божество, но и прекрасная женщина и муза: рога здесь - не просто рога, но - лира. Еще один образ из пантеона Ностальгии по Дому.
Довольно часто приводят таинственный рисунок Тарковского, сделанный в последний год его жизни, где изображено дерево, чьи ветви в облаках, сбоку крест, а в корнях - большой человеческий глаз. Недоумевают, что он означает. Однако это легко расшифровывается, если опять обратиться к Древнему Египту. Вот рисунок, который В. Розанов, страстный любитель всего древнеегипетского и знаток древнеегипетской мудрости, поместил в своей книге.
Вот что он пишет: "В Египте, на одной стене храма, был найден рисунок. Как удивителен он! Как волнует! На вас смотрит глаз оттуда, где всякий человек видит только зерно-, то есть зерно, из которого выросло это и вырастает всякое дерево, приравнено к глазу, объяснено через глаз, переименовано в глаз... Почему? Глаз видит путь, знает путь, ведет по пути - человека, как зерно ведет по пути дерево. <...> Семя - провидит дерево; и никогда дерево, фигурой листьев или видом и вкусом плодов, не сможет выйти из орбиты этого семянного провидения".
И далее Розанов цитирует Платона: "Всякая человеческая душа, как я раньше сказал, по природе своей созерцала Первообраз сущего; без этого она и не вошла бы в это, данное ей тело. Но вспоминать по-здешнему (то есть при созерцании земного) о тамошнем (то есть предмирном и дожизненном) легко не для всякой души..."
Душа Тарковского, как видим, помнила свои странствия по Древнему Египту.
22.06.80. Рим. "Странно, как живут люди. Полагают себя господами положения. Не понимая, что им дан шанс - жить так, чтобы воспользоваться возможностью быть свободными.
В этой жизни ужасно все, вплоть до того факта, что мы обладаем свободой воли. Но стоит нам соединиться с Богом, как она нам уже не нужна, она забирает нас.
Понимаю, почему Ахматова тогда на спиритических сеансах так странно себя вела. Ее съедала тоска по этой жизни - этой ужасной и все же такой духовной и свободной жизни, которой можно было придать смысл.
Утром был у отца Виктора в храме. Кажется, он меня не узнал. Поставил свечи за Веру Николаевну, мою бабушку, и за маму, молился за них. Стало очень хорошо.
Смотрел фильм Казаветеса "The Killing of a Chinese Bookie". Чувствуется, конечно, его рука, однако мне ужасно его жаль. Мне жаль их всех, великих: Антониони, Феллини, Рози. Они совершенно не те, какими казались издали..."
24.07.80. Сицилия. "...Ларочка! Тяпус! Дакус! Если бы вы знали, как я по вам скучаю! Дай Бог, чтобы мы поскорее свиделись. Завтра утром попытаюсь дозвониться до Москвы".