14.08.81. Мясное. "Почему в литературе, театре и в кино используется почти всегда лишь сюжет, в котором человек в конце концов оказывается победителем? Понятно, что подобным развитием достигается сочувствие читателя/зрителя. Но ведь сочувствие можно получить и в том случае, если герой терпит поражение. История неудачи могла бы созидать в искусстве нечто новое.
Истина существует не ради самой себя - решающим является метод и путь, ведущие к ней.
Путь..."*
* Несомненно, это затем воплотится в "Ностальгии".
23.08.81. Москва. "Почему мне так плохо? Откуда эта подавленность? Раньше я по крайней мере мечтал и из этого мог создать некую надежду. Но сейчас я не мечтаю больше. И как ужасна все же эта жизнь!
Ностальгия: после письма Березовского перед посещением дома-конца-света ввести еще одну сцену. Ностальгия: лампочка гаснет в огне (стихотворение).
Боже мой, какая тоска! Никогда не чувствовал такого одиночества!.."
1.10.81. Мясное. "Сегодня мне на голову с крыши упал молоток. Было очень больно".
3.11.81. Москва. "Боже, и как жить дальше? Нужно выкупать вещи из ломбарда. Денег нет и достать негде. Ломбардный долг - 2000 рублей. Нечистая совесть терзает меня, а я должен думать об искусстве! Пусть все идет к черту! Как все же тяжко, грустно и скучно жить, не имея возможности работать и заниматься искусством. Мы должны начать новую жизнь, выбросить за борт все, за исключением того, к служению чему мы чувствуем свою призванность. Собрать все мужество и избавиться ото всего ненужного.
"Искушение святого Антония". В конце горьких слез Антония перед лицом невозможности обрести внутреннюю гармонию плач постепенно переходит во все более тихие всхлипывания и вздохи, а взгляд мгновение за мгновением все глубже вбирает в себя пробуждающуюся красоту мира. Солнечный восход, в обаянии ночи природа еще тиха и неподвижна, тихо дрожащие от ветра деревья, гаснущие звезды. Переполненный красотою света, медленно поднимающегося на востоке.
Святой Антоний. Это и Толстой, и Иван Карамазов, и все, кто страдают от несовершенства, грубости и невежества мира.
Если бы меня спросили о моих убеждениях, если вообще возможно по поводу взглядов на жизнь говорить как об убеждениях, то я бы сказал: первое - мир непознаваем, и следовательно, второе - в нашем вымышленном мире все возможно. При этом первое определяет второе, а может, второе - первое..."
12.11.81. "...Последние год-два живу как на чемоданах, в постоянном ожидании каких-то чудесных событий, которые радикально изменят мою жизнь. И я знаю, что это ожидание не напрасно. Я в этом убежден. <...>
Я ничего не изменяю. Я изменяюсь сам".
6.12.81. "Вчера с Ларой были у Катаняна. Сережа Параджанов уезжал в Тифлис. Я подарил ему свое кольцо. Поскольку он не работает, то сможет его продать. Сережа был очень тронут и заверял, что будет этот дар чтить".
9.12.81. "...Лара рассказала, что Толю Солоницына отправили в больницу. Неужели это конец? Неужели рак?.."
11.12.81. Ленинград. "...Россия возвестит миру весть, которая превзойдет величием все до сих пор бывшее".
6.01.82. Тифлис. "...Параджанов - удивительный человек, обворожительный, умный, остроумный и тактичный. Лариса и Тяпа от него в восхищении. Он живет в страшной бедности, однако никто из его частых гостей, с готовностью соглашающихся принять от него подарки, не пошевелил пальцем, чтобы помочь ему с квартирой. У него нет ни воды, ни газа, ни ванны, а он болен. Невероятно добрый, милый человек..."
8.01.82. Тифлис, "...Мир моих визионерских сновидений в действительности есть не что иное, как духовный натурализм..."*
19.01.82. Москва. "Существует убеждение, о котором говорится и в Евангелии, что, если хочешь узнать Бога, следует явить свое подлинное лицо"**.
* Изумительный афоризм, свидетельствующий лишний раз, что фильмы Тарковского - это не эстетические его или интеллектуальные фантазии, а прямое видение духовного измерения реальности. Впрочем, Для любого внимательного зрителя его картин это совершенно очевидный факт. Особенно для зрителя "Ностальгии". Ибо во что всматривается Горчаков, как не в это именно второе измерение.
** Вот Горчаков этим и занят: он движется в направлении своего подлинного лица (словно сказочник Гофман, он заглядывает в старинные зеркала отнюдь не для того, чтобы увидеть свой уже изжитый, уже отмирающий бытовой образ), того подлинного лица, начало которому нам было даровано еще до нашего рождения, и вот мы возвращаем к нему наш духовный прибыток.
Какая глубина: Бог открывается лишь нашему подлинному лицу. Но каково оно?