– И?..
– И я решила поселиться здесь на лето. Комнату я позволить себе не могу. Точнее, я могу позволить себе комнату, но тогда вся моя зарплата будет уходить на аренду.
– Понимаю, – я огляделся. – Ты не видела в доме мужчину?
– Что? Какого мужчину?
– В дом вошел какой-то мужчина. На нем было что-то вроде темного пальто и высокая черная шляпа. Вид у него довольно старомодный.
Девушка фыркнула и покачала головой:
– Нет. Никого не видела.
– Что ж, извини, что погнался за тобой. Я увидел в саду мужчину и подумал, что ты – это он. Я присматриваю за этим домом и привожу его в порядок.
– О, понимаю, – сказала она.
– Работы невпроворот, – сообщил я.
– Но дом хоть и старый, но очень красивый, правда?
Я кивнул и пожал плечами. В тот момент я не понимал, какие чувства испытываю к Фортифут-хаусу. После того как я столкнулся с неизвестным существом на чердаке и увидел в саду человека в черном, я не был уверен, что хочу остаться.
Девушка подтянула повыше мешок на плече:
– Тогда я лучше пойду.
– Куда ты пойдешь?
– Ну… в Вентноре есть пустующая мастерская по обработке шерсти. Попробую поселиться там.
– Послушай… – сказал я, увидев, что Дэнни поднимается по подъездной дорожке, – мы собираемся спуститься к набережной и что-нибудь там попить. Не хочешь присоединиться? Мешок можешь оставить здесь.
– Было бы здорово, – сказала она. – Если только твоя жена будет не против.
– Я в разводе. Теперь мы с Дэнни одни.
Девушка одарила Дэнни широкой улыбкой:
– Привет, Дэнни. Я Элизабет. Можешь звать меня Лиз, но только не Лиззи. Терпеть не могу имя Лиззи.
– Привет, – сказал Дэнни, недоверчиво глядя на нее.
Иногда мне казалось, что, если бы у сына вместо глаз были пулеметы, каждая девушка, попытавшаяся заговорить с ним, была бы скошена очередью едва открыв рот. Его мать ушла, но он по-прежнему рьяно защищал ее.
– Элизабет идет с нами за напитками, – сказал я ему. – Хочешь мороженого?
Дэнни кивнул.
– Я устроилась на лето в парк тропических птиц, – сообщила Лиз. – Можете прийти, посмотреть, как я работаю. Я пропущу вас бесплатно. И, – она повернулась ко мне, – называйте меня Лиз.
– Хорошо, – согласился Дэнни.
– Давай сюда, – сказал я, забирая у Лиз мешок, и мы вместе направились обратно к дому.
– Так ты профессиональный смотритель за птицами? – спросил я. – Орнитолог или что-то вроде?
– Нет, я студентка. На третьем курсе факультета социологии в Эссексе. В любом случае, присматривать за птицами я не буду. Терпеть их не могу. Особенно их маленькие глазки. Я буду готовить на гриле гамбургеры.
Мы вошли в дом. Дэнни забежал перед нами на кухню.
– Остров Уайт ты выбрала по какой-то конкретной причине? – спросил я Лиз.
– Не знаю. Это всего лишь остров. На островах всегда все по-другому. Словно застреваешь во времени, если ты понимаешь, о чем я.
– Да, – сказал я. – Я понимаю, о чем ты.
Не знаю почему, но она заметно подняла мне настроение.
– Мешок можешь оставить здесь. Кафе должно уже открыться.
Лиз огляделась.
– А мне бы понравилось здесь жить. Довольно роскошно, по сравнению с моим прежним жильем.
Она проследовала за Дэнни на террасу. Я остался на кухне, глядя, как они стоят рядышком в лучах солнечного света. Дэнни что-то сказал, и Лиз кивнула. А затем начала что-то объяснять ему с серьезным видом, энергично жестикулируя. Дэнни смотрел на нее так же серьезно. В этот момент я понял, что они отлично поладят. Юная Лиз была такой открытой, а Дэнни отчаянно нуждался в женском обществе. О себе я не думал. Мне хотелось лишь какого-то покоя.
С того места, где я стоял, мне была видна фотография Фортифут-хауса, висевшая на стене в коридоре. После некоторого колебания я подошел и внимательно взглянул на нее.
На стене осталась висеть не только эта фотография. Была тут картина маслом, изображавшая горы Кашмира, написанная по памяти отставным офицером индийской армии. Во всяком случае, так мне сказала миссис Таррант. Гравюра, запечатлевшая лондонскую Риджент-стрит. И фотография «Мастер Дэнис Литгоу, первый мальчик, летавший в Египет. Прибыл в Александрию на гидросамолете „Импириал эйрвэйз“».
А рядом – «Фортифут-хаус, 1888». Тот же самый дом и тот же самый мужчина, стоявший в саду, в черном фраке и черном высоком цилиндре. Я начал внимательно изучать снимок. Сомнений не было. Сад выглядел именно таким, каким я увидел его в окно часовни.
Если бы Дэнни тоже не видел его, я бы с легкостью поверил, что мне это почудилось. Усталость, стресс. Резкая смена обстановки. Но сын тоже все видел. Видел Фортифут-хаус именно таким, каким он был более ста лет назад.