— Я не очень хорошая дочь, да?
Она яростно отрицательно начинает трясти головой, маленькая лгунья.
— Я знаю, — продолжаю я, — я не была хорошей дочерью. Я была слишком... одержимой.
Она резко выдыхает. Видно ее предупредили не затрагивать эту тему, поэтому мы не обсуждаем те ужасные вещи, которые я сделала с шлюхой Блейка. Она быстро добавляет:
— Сейчас не стоит волноваться об этом. Ты точно становишься лучше.
— Спасибо, мамочка. Хотела бы поинтересоваться, не могла бы ты принести мне некоторые мои украшения, пожалуй, несколько дизайнерских вещей. С ними я буду чувствовать себя здесь намного лучше.
— Конечно, но что если персонал или другие пациенты украдут их?
Я пожимаю плечами.
— Тогда ты принесешь мне еще. Они не слишком дорогие и их можно заменить.
Она улыбается, и на ее обеспокоенном лице появляется маленький лучик надежды.
— Я принесу, чтобы они могли поддержать тебя.
— Спасибо, мама.
Она вздыхает.
— Ты знаешь, возможно, это самая лучшая вещь, которая когда-либо происходила со мной?
— Да?
— Я была слишком избалованной и эгоистичной. Мне кажется, я бы хотела выстроить новые отношения с тобой и папой, начать с чистого листа, если можно, так сказать. Надеюсь, когда-нибудь, — я делаю паузу и добавляю в свой голос слезы, — ты и папа, Блейк... и его жена может смогут открыть свои сердца и простить меня за то, что я совершила.
— Ах, дорогая. Нечего прощать. По любому мне нечего тебе прощать.
— Я опозорила тебя и отца.
— Не бери в голову. Бесполезно плакать над убежавшим молоком.
— Мне кажется, что лекарства помогают, потому что я чувствую себя намного спокойнее, как будто я парю в облаках.
Она улыбается.
— Вероятно, это приятно. Ты всегда была немного напряженной.
Я смеюсь, и она смеется в ответ. Она точно мой союзник.
Через некоторое время мама уходит, и честно говоря, я рада, потому что нахожу ее утомительной, но она необходима мне. Я стою у окна, наблюдая за папиным роллс-ройсом, припаркованным недалеко от входа, мама выходит из здания и идет по дорожке. Она уже собирается сесть в машину, но кто-то входит ко мне в комнату. Я оборачиваюсь.
Это Энджел, я улыбаюсь ей.
— Как настроение? — бойко спрашивает она.
— У меня есть для тебя сюрприз, — говорю я.
— Когда люди говорят, что у них есть для меня сюрприз, это обычно означает, что они либо испачкали кровать, либо сделали что-то столь же отвратительное.
Я открываю ладонь и протягиваю ей брошь.
Она вздыхает и направляется ко мне.
— Ах, она прекрасна, леди Виктория, — она останавливается и поднимает на меня взор. – Она настоящая, правда ведь?
— Конечно.
— Мы не можем принимать такие дорогие подарки от пациентов.
— Я не буду настаивать, если ты не хочешь.
— Ну, — говорит она с сомнением.
— Кроме того, мне не разрешают иметь ювелирные изделия, вдруг я смогу себя поранить, оно же такое острое.
— Это правда. Оно очень острое, вы можете себе им навредить.
— Точно. Почему бы нам не заключить сделку?
— Сделку? — ее тон звучит несколько подозрительно.
— Ты позволишь мне пользоваться твоим сотовым иногда, чтобы сделать кое-какие звонки. Что ты думаешь?
— Кое-какие звонки.
— Друзьям и семье, если я слишком буду скучать по ним...
Ее лицо меняется.
— Я думаю, что такое возможно.
— О, благодарю тебя, Энджел. Ты даже не представляешь, насколько счастливой сделала меня. Спасибо, — я делаю шаг вперед и кладу брошь в ее ладонь.
Мы смотрим друг на друга, наши глаза сияют. Она даже не может предположить, но мы обе только что заключили сделку с дьяволом.
11.
Лана Баррингтон
Вряд ли здесь найдется такой бриз, способный смягчить безжалостную ночную влажность, которая напоминает объятия нежелательного любовника. Влажный жар ударяет нас, словно стена, когда мы выходим из отеля. Мы ужинаем в красивом ресторане в центре Бангкока, затем Блейк ведет меня в клуб. Здесь полумрак, накурено, и пульсирующая знойная музыка, но также присутствуют кондиционеры и прекрасно прохладно. Полно европейских мужчин и полураздетых, извивающихся, охваченных страстью местных девушек. Все столики и диваны стоят вокруг круглой сцены.
— Что это за место? — спрашиваю я Блейка.
— Это место, где дозволено все.
Сцена освещена красным светом.
Девушка в кружевном бюстье, кожаных трусиках и черных чулках проводит нас к нашему столику с диванами.