— Здравствуй, Виктория.
Она проходит по комнате и садится, на ней одето синее платье в горошек, которое ей совсем не идет. Платье поднимается вверх по ее бедрам, и она тянет его вниз на колени. Она не кладет нога на ногу, сидит с коленями прижатыми друг к другу. Признаюсь, она вводит меня в замешательство.
Виктория смотрит на меня, в ее глазах читается веселье. Господи, она действительно взяла верх. Меня переполняет гадкое ощущения, что именно сейчас я получил свой первый урок, насколько я ее недооценивал. Я сажусь рядом с ней. Она внимательно смотрит на меня. Я расслабленно откидываюсь на спинку кресла, кладу руки на колени, и позволяю ей осмотреть себя. Я не уверен купилась ли она на мою расслабленную позу, потому что внутри у меня все напряжено. Сейчас я пребываю в такой ярости, что мне хочется врезать ей по ее улыбающемуся лицу.
— Как мой сын?
— Живет в роскоши.
— Если хоть один волосок упадет с его головы, ты пожалеешь об этом.
Она закидывает ногу на ногу высоко, но так медленно и изящно, что застает меня врасплох (я не позволяю своим глазам следовать за ее движением, я просто краем глаза вижу какое-то движение) и улыбается мне.
— Я бы не стала говорить таким агрессивным тоном, если бы была на твоем месте.
— Зачем ты похитила его?
— Зачем ты запер меня здесь?
— Потому что ты испортила мою свадьбу и пыталась искалечить мою невесту?
— Эта история уже стара.
— Поправь меня тогда.
— Я мстила за все, что было сделано со мной. Она украла моего мужчину и мои деньги, — просто констатирует она.
Я чувствую, что на щеках у меня обозначился румянец. Черт. Как только я узнал об этом, мне следовало вернуть ей деньги. Такая мизерная сумма.
— Она не крала меня у тебя…
— Лжец, лжец, под тобой горит земля.
Я смотрю на нее.
— У нас была договоренность.
— Ты изменял мне.
— Я не знал, что ты переживала.
— А если бы знал?
Я чувствую себя дискомфортно.
— Это бы ничего не изменило, правда? Так же, как и то, что, если бы ты отчаянно влюбилась в кого-то, а я бы переживал.
— Я была отчаянно влюблена. В тебя.
— Послушай, Виктория, все это в прошлом. Я хочу, чтобы мой сын вернулся.
— А я хочу, чтобы ты вернулся.
Я не могу справиться с ужасом, отразившимся на моем лице, от ее слов.
Она смеется, играя со мной, как кошка с мышкой.
— Тебе это не нравится.
— Что ты хочешь, Виктория?
— Я хочу выйти отсюда, и я хочу, чтобы ты снял с себя полномочия власти Баррингтона.
Я хмурюсь.
— Снял полномочия власти? Зачем?
— Потому что ты не Баррингтон.
У меня холодеет кровь в венах, и как будто замораживается. Она напоминает мне змею. Оборачивающуюся вокруг тебя. Совершенно не заслуживающую доверия. Мне кажется, что она питается этим всю жизнь, потом, как только вы поворачиваетесь к ней спиной, она готова вас укусить.
— О чем ты говоришь?
— Спроси у своей мамы. Она скажет тебе.
— Откуда ты знаешь?
— У меня свои источники. Я знала это уже очень давно, но тогда мне было все равно. Я хотела тебя, даже если бы ты был не Баррингтон.
Мне совершенно было не до дерьма, касающегося моей родословной, или что она думала о ней. У меня была только одна цель.
— Если я соглашусь на оба твоих условия, ты вернешь мне сына?
— Конечно. Мне не нужно бесполезное отродье.
Во мне вспыхивает гнев. Сука. Я не могу позволить своему гневу, сделать себя не неосторожным. Я повожу напряженными плечами, мой голос звучит совершенно спокойно.
— Как мы это сделаем?
Она внезапно нагибается вперед, так быстро, как змея, впившись в меня глазами, и слегка проведя по моим костяшкам пальцев. Это похоже на ласковое прикосновение любовницы. Я замираю, во мне поднимается невероятное чувство отвращения. Я подавляю вековой инстинкт, который спас первобытного человека от превращения в обед саблезубого тигра. Я целенаправленно смотрю ей в глаза, она чувственно улыбается, и кажется почти опьянена властью, которую испытывает надо мной.
— Я хочу, чтобы бы ты потерял свою славу публично. Я хочу, чтобы ты отказался от всего богатства Баррингтона. И затем я хочу, чтобы ты пришел сюда и забрал меня из клиники.