– Я просто подумала, что у нас слишком мало женщин-гинекологов, – ответила я, сделав глоток вина. Бокал пустел слишком быстро.
– До обидного предсказуемый ответ. Ты же не собираешься сейчас распространяться на старую, избитую тему о том, что женщины-гинекологи относятся к пациенткам с большим пониманием и сочувствием, чем их коллеги-мужчины?
– Нет, я собиралась развить другую избитую тему. О том, что женщины менее высокомерны и не склонны со знанием дела рассуждать о вещах, в которых ни черта не понимают, хотя бы потому, что сами никогда не смогут испытать ничего подобного.
– Но ведь у тебя тоже никогда не было детей. Так чем же ты так сильно отличаешься от нас, мужчин?
Я собиралась сделать еще глоток вина, но заставила себя поставить бокал на стол.
– Ладно. Я попробую объяснить. На третьем курсе я прочитала книжку некоего то ли Тейлора, то ли Тайлера… Точно не помню, но он какая-то большая шишка в акушерском отделении одной из больниц Манчестера.
– Кажется, я понимаю, о ком ты говоришь. Ну и что же?
– В основном она состояла из дурацких рассуждений о том, что все проблемы, с которыми сталкиваются женщины во время беременности, вызваны их умственной ограниченностью и полной неспособностью позаботиться о себе.
Гиффорд улыбался.
– Понятно. Я сам как-то написал статью на аналогичную тему.
Сделав вид, что ничего не слышала, я продолжала:
– Но больше всего меня возмутило даже не это, а то, что он безапелляционно заявлял о необходимости мыть грудь до и после каждого кормления.
Теперь Гиффорд откровенно забавлялся. Откинувшись на спинку стула, он насмешливо посмотрел на меня и сказал:
– А ты полагаешь, что…
– Да вы, мужчины, хотя бы представляете себе, каково это – мыть грудь? – Краем глаза я заметила, что на нас начинают обращать внимание. Я понимала, что говорю слишком громко, но ничего не могла с собой поделать. – Новорожденных нужно кормить по десять раз в день, а то и чаще. И вот представь себе, что двадцать раз в сутки тебе нужно раздеваться до пояса, наклоняться над миской с теплой водой, намыливать грудь, скрежеща зубами, когда мыло попадает на растрескавшиеся соски, потом вытираться и одеваться снова. Причем все это рядом с орущим от голода младенцем. Да у этого придурка просто не все дома!
– Ясно. – Гиффорд обвел взглядом небольшое помещение паба. Несколько посетителей с интересом прислушивались к нашей беседе.
– И тогда я подумала о том, что каким бы прекрасным специалистом ни был этот человек, его и близко нельзя подпускать к ранимым, испытывающим послеродовой шок женщинам.
– Полностью с тобой согласен. Я обязательно исключу пункт о мытье груди из рекомендаций по уходу за новорожденными.
– Вот и хорошо, – выдохнула я, чувствуя, что невольно начинаю улыбаться.
Гиффорд наклонился ко мне.
– Все сотрудники, с которыми я разговаривал, очень высокого мнения о твоих профессиональных качествах, – сказал он, понизив голос.
– Я очень рада.
Для меня это действительно была приятная новость, хотя и довольно неожиданная.
– Как досадно, что тебе почти сразу же придется взять отпуск. Ведь ты только приступила к работе.
Я похолодела.
– Что ты хочешь этим сказать?
– После того как ты нашла этот труп, ты вряд ли сможешь работать с полной отдачей. Это кого угодно выбьет из колеи. Ты не хочешь несколько дней отдохнуть? Поехать навестить родителей, например?
Честно говоря, подобная мысль мне даже в голову не приходила.
– Не хочу. А что, это обязательно?
– Ты испытала сильный стресс. Конечно, ты прекрасно держишься, но это не может пройти бесследно. Тебе необходимо полностью сменить обстановку.
– Понятно. Сменю.
– Кроме того, если ты захочешь с кем-то обсудить случившееся, лучше это делать подальше от здешних мест. Честно говоря, лучше вообще этого не делать.
– Лучше для кого? – поинтересовалась я, начиная понимать истинную причину этого странного приглашения в паб для милой беседы.
Гиффорд снова откинулся на спинку стула и закрыл глаза. Несколько секунд он оставался настолько неподвижным, что казался спящим. Наблюдая за ним, я еще раз обратила внимание на то, какой у него красивый рот. Хотелось протянуть руку и нежно провести пальцем по четко очерченному контуру губ.