Это всегда было так увлекательно и захватывающе. Даже не думала, что мне этого так не хватало. Волнения за Макса, нервотрепки шахматного боя и ожидания результата. Из головы выветрились чувства, обиды, вопросы — я вся отдалась турниру.
Особенно, когда дело подошло к решающим партиям. Оттуда, где я находилась, невозможно было толком никого разглядеть. Все смешалось в одну кучу. Потому я смотрела по большей части на огромный экран под потолком, где в фокусе были, как я поняла, только самые интересные события.
И частенько в фокусе оказывался, конечно, Макс Рихтер. Он вел себя так, как всегда вел на турнирах. Ему было безумно скучно. Он делал ход и вставал из-за стола. Бродил по залу, подходил к другим столам, наблюдал за партиями. И когда его соперник, наконец, что-то там придумывал, подходил, практически не глядя на доску, делал очередной ход и снова терял всякий интерес к происходящему.
Когда на экране крупным планом появлялся Макс со скучающим видом, комментатор что-то пробормотал на немецком. Я устала пытаться понять, что он там говорит, открыла на телефоне YouTube и нашла трансляцию турнира. Открыла трансляцию через Яндекс, который умеет переводить видео налету, и, наконец, хоть и криво, но смогла понять, о чем там вообще идет речь.
Первое же, что я услышала бросило меня в жар. «Все мы ждем главного события этого турнира — противостояние Рихтер — Платонов. Никто не сомневается, что именно эти двое будут бороться за звание победителя».
У меня пересохло в горле и вспотели ладошки. «Назар здесь! Черт!», — ругнулась я про себя.
Это было неприятно, если не сказать большего. Я сразу почувствовала себя какой-то грязной, что ли. Назар не мог заглянуть в мою душу, не мог знать моего состояния. Если посмотреть на ситуацию его глазами, получается, что я при первой же возможности прыгнула к Максу в постель.
И то, что у меня два года не было мужчины, не могло служить оправданием. Почему тогда не Назар? Я же сама попросила тогда его забрать меня. Не отталкивала его и даже сама шла на встречу, и здесь такое.
В моей голове ситуация не складывалась таким образом, чтобы я могла считать это изменой. Что-то здесь было не так. Не то чтобы я бессердечная сука, но Макс больше, чем просто бывший муж и, конечно, больше, чем просто мужчина.
Я никак не могла разобраться в своих эмоциях. Я искала глазами Назара в зале конгресс-центра, но не могла найти.
Одно я понимала точно — я виновата перед ним, но почему-то не сожалела о своем поступке. Единственное, о чем жалела, так о том, что не позвонила Назару или не написала и не рассказала все как есть.
Все-таки он заслуживает того, чтобы я была с ним откровенна. Он ничего плохого не сделал, более того, все это время поддерживал меня, был чуток и внимателен. Да, что там говорить, если бы не мое растерзанное сердце, если бы не общее мое состояние, Назар был именно тем мужчиной, с которым я спокойно могла связать свою жизнь.
В этой жизни с ним не было бы той бешеной страсти, что была у меня с Максом. Но что такое страсть? Заслуживает ли она вообще внимания, если в конечном итоге происходит то, что произошло со мной?
Мысли неслись в голове, словно стадо диких мустангов и ни за одну я не могла уцепиться, так, чтобы это почувствовать себя уверенно. Мне было стыдно — только это я понимала точно.
В то же время, мне казалось странным, что Назар не сообщил о том, что будет здесь. Он не мог не знать, что там, куда мы с Максом едем, якобы, в командировку, будет турнир. В том смысле, что не мог знать уже тогда, когда я ему об этом сообщила. Но ничего не сказал.
Не позвонил и не написал, когда уже приехал. Выглядело все так, будто он что-то задумал. «Уж не поймать ли меня с поличным?», — подумала я.
Но все-таки у нас с ним не такие пока отношения, чтобы так себя вести. Да, своим поведением я обозначила определенную и недвусмысленную позицию. Да, я сделала все, чтобы он мог воспринимать меня уже как свою женщину, но все же! Открыто ничего не было сказано, не было никаких обещаний и ничего такого, чтобы считать меня окончательно привязанной к нему.
Ситуация была неприятной. Выхода я не видела и решила, что пускай все идет так как идет. В конце концов, я устала качаться на этих эмоциональных качелях.
Наконец, я увидел в зале Назара. Он вел себя не так как Макс. Видно было, что он сосредоточен, внимателен и тщательно продумывает каждый ход. В нем не было той расслабленности сытого льва, который играет со свой жертвой просто потому, что пресыщен, но и отпустить не может — жертва уже приговорена.
Назар именно что сражался. Это было видно по его собранности и некоторой общей нервозности.