«Будь ты проклят, Рихтер», — подумала я.
Глава 19. Вопрос на засыпку
Несколько дней я провела в каком-то сомнамбулическом состоянии. Не хотелось ни есть, ни пить, ни жить. Я снова сидела перед пустым холстом. Тот холст, где я нарисовала глаза Макса, а себя, словно в ловушке его глаз, я хотела было порезать, но не решилась, и поставила лицом к стене. Снова передо мной была пустота.
Макс звонил много раз, но я взяла трубку только однажды — ответила на первый его звонок, чтобы поставить точку. Точку, я думала поставить точку в отношениях, которые и не начались. Поставить точку там, где, черт меня подери, уже стояла жирная точка.
Макс даже не успел поздороваться в тот момент, я сразу выпалила:
— Шикарный дом, Макс, комфортно тебе в нем?
— Какой дом, Лора…
— Не делай из меня дуру!
— Послушай, — Макс, видимо, сообразил, о чем речь, или решил не делать вид, что не знает о чем речь. — Все не так, как может показаться. Не торопись с выводами.
Я не собиралась слушать его доводы. Конечно, он мог придумать, что угодно, но мне было уже все равно.
— Пока я из кожи вон лезла, чтобы как-то наладить нашу жизнь с Лилей, ты, сволочь, жил припеваючи! Знаешь, все бы ничего, если бы не одна интересная деталь.
— Какая деталь, Лора? Повторяю, не торопись с выводами.
Больше всего меня в тот момент раздражало, что Макс говорил так спокойно, будто ничего не случилось, словно этим своим тоном хотел показать, что я несу какую-то пургу.
— А такая деталь, когда я в первый раз получила алименты на Лилю, я было подумала, что у тебя какие-то проблемы с деньгами, потому ты ободрал меня как липку. Жалкие пятнадцать тысяч. Я прикинула, что у тебя, видимо, совсем плохи дела. Но ты, получается еще и скрыл свои доходы, чтобы не выплачивать нормальные алименты. Кто ты после этого, Рихтер?
Макс молчал. Я слышала его дыхание в трубке. Ему нечего было ответить на это.
— Молчишь? Вот и молчи. И прошу тебя, не звони мне больше. Я не могу избежать встречи с тобой на работе, но не вздумай вести себя так, будто у тебя есть какие-то права на меня. Только деловые отношения и ничего более.
— Лора, ты ошибаешься, дай мне возможность все объяснить, — сказал, наконец, Макс.
— Да, что объяснять? Чего ты водишь меня за нос? Потом расскажу, потом объясню. Сколько можно? Ты удовольствие что ли получаешь от того, что меня мучаешь?
— Нет, — ответил Макс.
— Ну, так отстань от меня, чего тебе надо, я так устала от всего этого, понимаешь?
— Понимаю, но я не могу отстать от тебя.
— Только не говори, что любишь, пожалуйста, не мешай с грязью хотя бы это слово. Из твоих уст это теперь звучит как издевательство.
Я отбила звонок.
Вот после этого звонка я окончательно и расклеилась. Я не выходила из дома, я даже родителям не звонила, чтобы справиться, как там Лиля. От чего чувствовала себя безответственной матерью.
Но мне было необходимо это время. Мне нужно было побыть в одиночестве и тишине.
Все, от чего я бежала два года, настигло меня, настигло врасплох и снова бросило в ту черную бездну, как в самом начале. Я чувствовала себя так же, как и в те первые дни.
Назар тоже звонил мне. Всего один раз. Я попросила только не беспокоить меня какое-то время, сказала, что позвоню сама, когда немного приду в себя.
Неужели жить нужно так, чтобы не было необходимости хоть кому-то верить? Спрашивала я себя. Может, все только так и живут? Каждый на самом деле живет какую-то свою отдельную жизнь, а вместе люди только создают и поддерживают иллюзию благополучной жизни полной любви и доверия?
Если взглянуть на мир без розовых очков, так и получается. Мужья изменяют женам, но шепчут им о любви. Жены изменяют мужьям и доходит до того, что мужья растят не своих детей.
Все врут друг другу, но делают вид, что все в порядке. Чем руководствуются люди? Главное не быть в одиночестве — может, этим. Главное, чтобы кто-то был рядом. Но получается, что одиночества живут с одиночествами в бумажных домиках из лжи и предательства. До поры, до времени. Пока не поднимется ветер, не развеет этот домик и тогда окажется, что все это было иллюзией.
Конечно, я понимала, что сгущаю краски. Все я видела в этот момент в черном цвете. Человеку свойственно проецировать свое состояние на весь окружающий мир. Когда я была счастлива с Максом, мне казалось, что так же, как мы — счастливы все пары.
Так и теперь, когда ничего я не вижу кроме боли, вранья и предательства, когда все, что было светлым и теплым, вывалено в грязи, мне казалось, что так у всех.