Я немного успокоилась, бросила футболку Макса на пол и встала с кресла. Огляделась и поняла, что не хочу забирать отсюда ничего. Ни одной шмотки. Каждая была куплена с расчетом на то, чтобы нравилось Максу. Даже самая простая домашняя футболка, тапочки или носочки. Все, только бы ему нравилось. Только бы он восхищался или умилялся.
И как мне теперь что-то из этого надевать. Нет, это было невозможно.
«Куплю необходимое», — решила я и собиралась, как только куплю, выброшу и то, что сейчас надето на мне. Вплоть до трусов.
Ничего не должно мне напоминать о нем. Иначе, я не выдержу. Не знаю, что я сделаю, если не выдержу, но проверять это не собиралась.
Я вспомнила его небесные глаза, вспомнила такие же небесные глаза Лилии и снова расплакалась. Есть в моей жизни то, что не выбросить, не отвернуться от этого и это будет самое яркое ежедневное напоминание о Максе Рихтере.
«И фамилию, пожалуй, нужно вернуть девичью», — подумала я. Стереть. Все стереть. Вырвать, сжечь, уничтожить, растоптать! И тут из меня вырвалось то, что принесло, наконец, хоть какое-то облегчение и пустота во мне окончательно устоялась, схватив своими холодными лапами за сердце.
— Ненавижу! — закричала я на всю квартиру. — Ненавижу! Ненавижу! Ненавижу тебя, Макс Рихтер! — орала я как ненормальная.
Я пришла в себя только, когда почти сорвала голос. Я бросила телефон на пол и со всей дури ударила каблуком.
Телефон мне тоже нужен был новый, как и симка. Я не собиралась сидеть и вычищать из него все, что связано с Максом: фотографии, переписки и так далее.
«К черту! Все к черту», — подумала я и, выпрямив спину, вышла за дверь.
Ладно, меня кидает из одного состояния в другое. Я в неадеквате. И это нормально. Я пару раз выдыхаю, чтобы собраться с мыслями.
Итак, если мыслить логично, то получается, что мой еще вчера любящий меня муж сегодня совершенно диким образом все у меня отбирает и выгоняет. Да, мне больно, и боль не дает мне мыслить и дышать. Чертова истерика. В истерике я виню себя. Причины я ищу в себе. Ведь говорят, в расставании виноваты оба.
Его вины я не знаю, своей найти не могу. Быть может, расхожее мнение о виновности двоих — неверно? Быть может, виноват только Макс, а я все делала правильно. Больше всего меня бесит эта фраза, когда мужик изменил, а жене говорят: поищи, в чем ты виновата, не может же быть, что он просто так тебе изменил. Ага, может, просто мужик — последний мудак, а жена вообще ни в чем не виновата? Такой вариант не рассматривается?
Так быть может и я ни в чем не виновата. Но если виновен он, то в чем? Что же случилось с ним, если он так себя повел? На этот вопрос ответ может дать только он, так что глупо дергаться и задавать вопросы небу. Мне надо выживать. Этим я и займусь. А загадка Макса Рихтера пусть разгадывает себя сама.
Я отправилась в сторону школы, куда Лиля ходила, чтобы подготовиться к первому классу средней школы. Школа была неподалеку от дома.
Лиля побежала навстречу, завидев меня. Я подхватила ее на руки и крепко прижала к себе.
— Мам, что-то случилось? — спросила Лиля, тут же каким-то мистическим чутьем уловив мое настроение.
— Все хорошо, ничего не случилось, — ответила я, стараясь чтобы мой голос звучал как можно беззаботнее.
Она глянула не меня своими пронзительными синими глазами, в которых явно читалось: «Что-то я тебе не верю мама», — но ничего больше не сказала.
И в этот момент я поняла, что вот прямо сейчас нам идти-то и некуда. Я судорожно соображала, что мне делать.
Вариантов было немного. Всех родственников я отмела сразу. Это вопросы, это сочувственные покачивания головой, это бесчисленные советы и, конечно, непременное: «Ну, может ты сама виновата?» И: «Да точно бабу какую-то нашел, но это понятно, может ты сама виновата?»
Черт! Как же меня сама мысль о вине злит! Я отказываюсь считать себя виноватой. Как только я думаю о том, сколько всего сделала в нашем браке, меня аж всю корежит, что я могу оказаться виноватой. Хер вам, а не вина!
Или может, они скажут: «Ты так много работала, может, внимания мужу не хватило», а если бы не работала, то получила бы предположение: «Ты не работала, стала скучной домоседкой, вот и муж загулял». О, я совмещала всё! Меня не в чем упрекнуть. Может, только в том, что забросила рисование, но это уже мой выбор.
Нет, никаких людей! Не нужны мне разговоры по душам. Не нужны мне жалостливые взгляды.