Он не потерял самообладания, он не оскотинился и думал не только о себе и своей шкуре. Но Назару было плевать на всех. Я не знала, что у него в голове, но волна разочарования уже накрыла меня и я смотрела на него как на совершенно чужого человека.
— Оставайся, если хочешь. Я попробую вытащить ее, — спокойно сказал Макс и накрыл Нину своим пиджаком.
— Да, мы с Лорой остаемся, — Назар подошел ко мне и попытался взять меня за руку.
— Назар, нужно идти, — я убрала руку, — и вдвоем с Максом вы быстрее дотащите Нину, вдвоем с Максом нам будет тяжелее.
— Что значит, вдвоем с Максом и вам?
— Я в любом случае помогу ему, с нами ты или нет, по-другому просто нельзя, по-другому — это не по-человечески, понимаешь? — я заглянула ему в глаза, в надежде найти в них понимание, а, может, и прежнего заботливого и внимательного Назара.
— Ты никуда не пойдешь, — прошипел он сквозь зубы.
— Это не тебе решать!
— Это мне решать! Я — твой будущий муж! — Назар все-таки схватил меня за руку.
Я выдернула руку:
— Не смей меня трогать! — рявкнула я, сняла с пальца кольцо и бросила в Назара.
— Сука драная!
Он подскочил ко мне, замахнулся, но в этот момент Макс перехватил его руку.
Говорят, стрессовые критические ситуации показывают кто есть кто, выворачивают нутро людей наизнанку. Нет лучше способа узнать человека, чем попасть с ним в катастрофическую ситуацию. Это было не к месту и вообще, если уж говорить правду, если бы кто прочел мои мысли, посчитал меня дурочкой.
Я думала о Максе, о нашем прошлом и разрыве. Будто боль отвержения отступила, и я впервые ясно осознала, а вдруг у него, у этого жесткого, расчетливого мужчины была какая-то цель, и не во имя зла мне, а во спасение. Как сейчас.
И от этого во мне разлилось тепло, я жадно разглядывала Макса, он был прекрасен. Но потом вспомнилась Катя, ее ребенок, к тому же мне было холодно, неуютно, и все стерлось. А потом случился Назар.
Меня трясло. Мне не было страшно от того, что Назар хотел меня ударить. Меня обуяла ярость. Никто и никогда не позволял себе поднять на меня руку.
Назар попытался оттолкнуть Макса, но тот ловко заломил ему руку за спину и подсечкой сбил того с ног.
— Платонов, не гневи судьбу, — Макс наступил коленом на шею Назара.
— Твари! — хрипел Назар. — Ненавижу вас, мрази!
— Ну-ну, Платонов, зачем столько экспрессии? — Макс продолжал прижимать Назара к земле, видимо, надеясь, что тот выговорится и успокоится.
Наконец он попросил:
— Все! Все! Отпусти, я понял.
Макс поднялся на ноги. Назар тоже встал.
— Лора, прости, не знаю, что на меня нашло, прости, это стресс, мы же на самолете разбились, мать его!
Он сделал шаг в мою сторону. Я отступила назад:
— Не подходи, Назар, просто не подходи.
— Хорошо, видишь, я стою, я не подхожу, Лора, я так тебя люблю. Послушай, прости меня, я сорвался. Останься со мной, вам не нужно идти, нас спасут, а ее, — он показал на Нину, — вы все равно не дотащите.
— Кажется, она уже приняла решение, — вмешался Макс.
— Заткнись, Рихтер, я не с тобой разговариваю, — огрызнулся Назар и снова обратился ко мне, — послушай, Лора, ну ты ему веришь, что ли? Забыла, что он с тобой сделал? Как ты можешь ему доверять? У него фактически другая семья, ребенок, он все у тебя отобрал, чтобы отдать другой бабе, она же тебе сама рассказала, а ты, как дура хочешь ему свою жизнь сейчас доверить?
— Так! Стоп! — зашипела я. — Откуда ты знаешь, что мне кто-то что-то рассказывал? Я тебе про это ничего не говорила. Ты мог, конечно, узнать что-то о другой женщине и ребенке, но ты никак не мог знать, что она была у меня. Назар!
— О чем он говорит, Лора? — Макс недоумевая смотрел то на меня, то на Назара.
Назар потупил взор.
— Ты неправильно поняла, я просто видел, как она выходила от тебя, вот и предположил, что все рассказала.
Я видела, что он врет, даже не видела, а чувствовала. Может, где-то там в городе, я бы это не почувствовала, но сейчас, в этой ситуации, когда невозможно толком скрыть себя настоящего, я все чувствовала.
— Мы уходим, Назар, — только и сказала я.
Что-то произошло с ним. Он как-то весь сжался и, казалось, будто уменьшился в размерах. Голос его дрогнул:
— Лора, останься, пожалуйста, я так люблю тебя. Я никого никогда не любил, я тебе рассказывал. Останься, прошу, — голос его дрожал, — или, знаешь, хорошо, вы идите, я останусь. Так будет даже лучше. Я дождусь спасателей, сообщу, куда вы ушли, и мы за вами придем.