— Я думаю, ребенок не липовый, — перебила я.
— В каком смысле? — удивился Макс.
— Это ее ребенок, я видела, как она смотрела на фотографию, так будет смотреть только мать.
— Пусть так, но он не мой и этого достаточно. Платонов довел ситуацию до такого, что ты уже не приняла бы никакие мои аргументы, и вряд ли бы поверила во все то, что я тебе рассказал, не случись эта катастрофа.
Я задумалась. В этом Макс был прав. Я вспомнила то свое состояние, когда узнала о женщине и ребенке. Я бы ни за что не поверила Максу, что бы он не говорил и какие бы доводы не приводил. Более того, я бы даже не стала разговаривать. Даже самой ситуации, когда Макс смог бы что-то объяснить, не возникло бы.
— В общем, Платонов. Если честно, после нашего возвращения из Германии и после того, как Платонов придумал всю эту историю, как ты говоришь ее зовут?
— Катя.
— С Катей. Я не знал, что делать. И даже мой ход с Китаем Платонов просчитал, а когда я увидел кольцо на твоем пальце, то понял, все кончено. Я проиграл. И, знаешь, глупо, конечно, прозвучит, но я мысленно молился, чтобы мы все разбились в этом самолете. Я дошел до такого отчаянья, что думал только о том, чтобы умереть. Будто накликал беду.
— Да, бред, Макс, — вмешалась я.
— Знаю, что бред. Но произошло то, что произошло и, если бы не смерть людей, я бы сказал, что мне повезло. Но как-то язык не поворачивается, когда я думаю о мертвой Нине в погребе.
— Да уж, — согласилась я и спросила. — Слушай, я поняла твою аналогию с шахматной партией. Ты, получается сыграл в жизни ту комбинацию, где, жертвуя королевой, выигрываешь партию, но, чтобы все было как надо, тебе нужно довести пешку до последней линии и уже после этого поставить мат королевой?
— Верно, — кивнул Макс.
— И какой план? Только не думай, что ты теперь можешь продолжать играть мною втемную, — я посмотрела на него исподлобья так, чтобы у никаких сомнений не осталось в моей решительности.
— И не думал. Больше никаких секретов, Лора. Но давай сначала выберемся из этой передряги.
— Ты опять собираешься мне сказать, что все расскажешь потом? Рихтер, лучше не начинай!
— Нет, конечно, нет. Я просто до конца еще не продумал. Башка сейчас не работает. Точнее, работает, но только озабоченная тем, как нам выбраться.
Керосинка моргнула и потухла. То ли фитиль догорел, то ли керосин кончился. Мы сидели в полной темноте. Только раскаленная плита на печке светилась красным, ничего не освещая вокруг.
Я встала со своего места и услышала, как поднялся и Макс. Он взял меня за руку и притянул к себе.
— Макс…
— Я так соскучился по тебе.
— И я соскучилась, как же я соскучилась.
— Скажи, Лора… — Макс не договорил, словно на самом деле боялся ответа на пока еще не заданный вопрос.
Но я поняла, что он хотел меня спросить, и ответила на этот незаданный вопрос:
— У меня тоже никого и никогда не было кроме тебя.
— И даже…? — снова не договорил Макс.
— И даже, — успокоила его я.
Глава 31. Очищающее пламя
«Они ушли. Она ушла!» — думал Назар, сидя на берегу озера и до боли в пальцах сжимая кулаки.
Сейчас он ненавидел не только Рихтера, не только Лору за ее предательство, но и себя. За малодушие, за панику, за то, что обнаружилось в нем и чего, как он думал, в нем нет. Он не справился, не смог совладать с собой. Сделал всего лишь несколько неверных шагов и тут же потерял Лору. Потерял навсегда и безвозвратно.
«Будь ты проклят, Рихтер, будто проклята эта полудохлая дура, которую они потащили в поселок, будто проклята и ты, Лора, ненавижу тебя», — неслось у него в голове.
Назар пытался переключиться на какие-нибудь другие эмоции, но ничего не выходило. Ненависть помножилась на ревность, и Назара буквально разрывало на куски.
Разум упорно забивал куда-то в самый свой темный угол вину Назара за малодушие и выводил на первый план чью угодно вину в произошедшем, только не его.
Вместе с тем, Назар чувствовал освобождение. Карты вскрыты. Он понимал, что Макс теперь все расскажет Лоре. Почему не рассказал до сих пор, Назар тоже понимал. Рихтер его опасался. Он не просчитал того, что Лора в какой-то момент выберет Назара и не был готов к расставленным капканам. И потому не знал, чего ожидать от Назара. Боялся, что, если вскроется правда, и Лора отвернется от Назара, он может навредить ей. Только чтобы отомстить Рихтеру.