Макс с ноги саданул по стеклу. Но кто бы там ни был по ту сторону, он успел заколотить окно и продолжал вбивать гвозди один за одним.
Я лежала на полу, как приказал Макс. Он схватил чайник, рванул рукав рубашки намочил водой из чайника, выжал и подал мне.
— Дыши через это!
Макс отошел к стене, разбежался и со всей дури, всей массой своего тела бросился на окно. Не помогло. И в этот момент мы услышали смех и голос Назар:
— Вы сдохните там! Я вас не выпущу. Ну, что, Лора, как думаешь, пришло время сожалеть о своих решениях?
— Платонов! — заорал Макс.
— Что Рихтер? Жарко?
Я вскочила, разбежалась и долбанула плечом в дверь.
— Назар! Ты помешался?! Что ты делаешь? — кричала я.
— Что я делаю? Я сжигаю прошлое, Лора. Любовь к тебе сжигаю, вместе с тобой, к сожалению, но что тут поделаешь? Такова се ля ви, ничего не поделаешь. Наслаждайся, сука лживая!
Дышать становилось все труднее. От дыма уже толком ничего не было видно.
— Так, Лора! — Макс не паниковал, он был собран и решителен. — Пол, ищи в полу кольцо или какую-нибудь защелку, что угодно. Здесь должен быть подпол.
Я упала на колени и, ползая на карачках, стала шарить руками по полу.
Макс делал то же самое.
— Лора, ищи, — приговаривал он. — Мы выберемся. Главное не паникуй! Паника — это смерть.
Я рыскала по полу сосредоточено. Голос Макса держал меня в тонусе. Я вся превратилась во внимание и, наконец, что-то нашарила. Было похоже на какую-то скобу.
— Есть! Макс! Нашла!
Он тут же подскочил ко мне и дернул за скобу. Крышка поддалась, под ней действительно оказался подпол, в котором в деревенских домах обычно хранят овощи и банки с заготовками на зиму.
Мы оба спрыгнули вниз. Макс закрыл над нами крышку.
— Макс, это конец? — я прижалась к нему.
— Нет, Лора — это не конец.
Он сорвал с себя остатки рубашки.
— Нужно заткнуть все щели!
Я стала шарить в темноте по стенам, сама не понимая зачем. Наткнулась на какие-то полки, где стояли стеклянные банки. Соленья, как я поняла. Я взяла одну в руки и решила неуместно пошутить:
— Ну, хоть огурчиков соленых поедим.
— Лора, снимай одежду, нужно заткнуть все щели! — рявкнул Макс.
Я почувствовала, что откуда-то из-за этих полок с банками тянет сквозняком.
— Макс, там что-то есть, сквозняк, чувствуешь?
Макс тут же стал снимать с полок банки. Я бросилась помогать.
Макс дернул на себя этот импровизированный стеллаж, тот спокойно поддался.
— Обалдеть, — хмыкнул Макс.
— Что там?
— Там ход какой-то, хозяева дома осмотрительны. Видимо соединяется с погребом во дворе, где мы Нину оставили. Молодцы, предусмотрели пути отхода на всякий случай, эти охотники знают дело. Пошли!
— На какой случай, Макс? — спросила я, не представляя, что это за предусмотрительность такая.
— На случай вторжения инопланетян, Лора! Надо было им значит. Идем!
Мы двинулись с Максом по проходу. Идти пришлось полусогнувшись, но недолго. Мы действительно оказались в погребе. Я глянула на труп Нины и поежилась. Но сейчас было не до сантиментов. Мы с Максом только что едва не разделили с ней участь.
Я, вдруг, поняла, что держу в руках что-то тяжелое, но никак не могла сообразить, что именно и откуда оно взялось.
Истеричный смех согнул меня пополам. Я смеялась так, как, наверное, не смеялась никогда в жизни. Вместе с этим смехом из меня выходило все напряжение последних дней. За такой короткий срок я дважды умудрилась побывать на самом краю бездны, и даже успела в нее заглянуть.
Так себе зрелище оказалось.
— Огурцы! Огурцы, Макс! — я держала в руках банку с солеными огурцами из подпола.
Я так и не выпустила ее из рук. С ней прошла по проходу и оказалась в погребе. Понятно, что все это было следствием растерянности и страха, но сейчас, конечно, казалось комичным.
— Отлично, Лора, просто замечательно, — подколол меня Макс. — Это то, что сейчас нужно. Картошки не захватила? Под огурчики то, что надо.
Я, наконец, успокоилась, и вслед за смехом тут же новая волна страха накрыла меня. Назар никуда не делся. Эта тварь хотела сжечь нас заживо. Я была уверена, что он на этом не остановится.
Макс, не собирался здесь прятаться. Он только сказал:
— Останься здесь.
— Ну, уж нет. Помнишь, что я тебе сказала, когда мы засыпали?
— Помню.
— Я пойду с тобой.
Макс вышел из погреба. Я двинулась за ним, так и не выпустив из рук банку с огурцами.
Назар стоял у дома спиной к нам и наблюдал, как разгорается пожар.
— Платонов, как дела?! — рявкнул Макс.
Тот обернулся. На него страшно было смотреть. Лицо его исказилось в бессильной злобе. Он оскалился, словно бешеное животное.
Его невозможно было узнать. Этот человек не имел ничего общего с Назаром, которого я знала.
Он, не раздумывая бросился на Макса, зажав в кулаке, что-то похожее на нож.
Макс не дрогнул. Он сгруппировался и ждал на месте, когда Назар приблизится.
Тот подскочил к Максу и нанес удар ножом, или что там у него было, снизу, целясь в живот.
Макс увернулся. Назар по инерции проскочил дальше и оказался передо мной. Он едва удержал равновесие и потому не сумел сразу нанести мне удар.
Но и я не растерялась и не стала медлить. Трехлитровая банка с огурцами разлетелась от удара об его голову. Назар рухнул без сознания к моим ногам.
Все произошло настолько быстро, что Макс даже не успел среагировать.
Он только смотрел на меня, выпучив от удивления глаза, затем на Назара, лежавшего на земле, раскинув руки.
Я, в свою очередь, даже испугаться не успела. Голову Назару я, конечно, расколотила. Но не убила. Тот застонал и попытался подняться. Он глянул на меня снизу. По его лицу из раны на голове текла струйка крови.
— Ненавижу, — прошипел он.
Макс наступил ему на спину, прижав к земле:
— Лежи, Платонов, съешь огурчик. Доненавиделся уже.
Назар больше не сопротивлялся. То ли удар оказался настолько убойным, что он не мог прийти в себя, то ли сдался морально и физически.
Дом к этому времени разгорелся во всю силу. Пламя вздымалось ввысь, дом трещал сухими бревнами и медленно погибал в объятиях огня.
Солнце уже подожгло горизонт и потихоньку поднималось над верхушками деревьев. Казалось, пожар на небе красовался перед пожаром на земле. Картина была совершенно сюрреалистичной.
Я услышала какой-то нарастающий шум, глянула туда, где вставало солнце.
— Макс! Смотри!
Макс посмотрел, куда я показывала.
Маленькая точка на небе становилась все больше, и вскоре мы разглядели вертолет. Он двигался к нам.
— Спасибо, Платонов, — усмехнулся Макс. — Хороший сигнал своим пожаром подал.
Вертолет завис над нами и начала снижаться.
И только сейчас из моего сердца выскочила тупая игла дурного предчувствия, которая засела там еще ночью перед пожаром.
«Все будет хорошо, — едва слышно прошептала я, — теперь все будет хорошо».
Глава 33. На сколько позволит небо
Я стояла на кухне в ожидании, когда кофе машина соизволит выдать капучино для меня и ристретто для Макса.
Молодое утреннее солнце чертило на полу длинные тени, обещая теплый и ласковый день.
На мне была только рубашка Макса и больше ничего. Последние дни я только его рубашки и носила дома. Мне не хотелось расставаться с его запахом ни на секунду. Остальное надевать на себя смысла не было. Одежда на мне держалась только до тех пор, пока не появлялся Макс.
Он будто озверел. И я была не против. Изголодавшиеся друг по другу, мы забирали себе обратно все, что у нас отобрали эти невыносимые два последних года: и тепло, и ласку, и поцелуи, и нежность, и, конечно, секс. Такой секс, какого у меня, наверное, еще никогда с Максом не было. Или я просто уже забыла, что такое — секс с Максом Рихтером.
Я слышала, как он подкрадывается ко мне. Макс обнял меня сзади и прижал к себе. Он нюхал мои волосы, молчал, я слышала его дыхание и хотела только одного, чтобы это мгновение длилось вечно.