- Выступление через двадцать минут. Организаторы спрашивают нужно ли что-то подготовить? Выступление стоя. Три бутылки воды. Вас представит организатор от нашей компании.
- А вот, что будет, если я сейчас возьму и не выйду? - улыбнулся он.
- Совет директоров примет решение о том, что эта работа для вас не подходит. И мне придется заучивать любимые сиропы для кофе какого-нибудь нового директора.
- И какие мои любимые?
- Вы пьете без сиропа.
Алексей кивнул. Ему было нехорошо. Он подумал, что, наверное, было бы хорошей идеей записаться к психиатру - пусть выпишет транквилизаторов. Тогда Алексей будет ходить и улыбаться, словно только что женился на Асе, словно ему двадцать лет.
- А ты Долю не видела?
- Видела. Она была с Давидом, - безучастно сказала Ася.
Алексей задумался. Попытался вообразить Долю с Давидом, попивавших шампанское поближе к музыкальным колонкам. Пытался представить, как они смеются, как держат друг друга за плечи.
- Во что она была одета? - он не смотрел Тане в глаза, воображал.
- В короткое платье с пайетками - очень неуместно.
- Но красиво?
- Красиво.
«Конечно красиво» - подумал Алексей. Такую девушку, как Асю мало что украсит. Она могла ходить хоть в спортивном костюме хоть в резиновых тапочек поверх шерстяных носков. Ее ничто не могло затмить. А вот нефартикультипистая Доля... Она была золушкой. Малейшее усилие, и она готова ускользнуть, потеряв хрустальные лабутены.
Он вышел на сцену сразу после того, как объявили его имя, фамилию. Ася и другие жены стояли в первых рядах. Смотрели на него со смиренным благоговением - ему захотелось зевнуть. «С каких пор я такой урод?» - ему стало стыдно. «Ведь я любил ее». Он смотрел на нее, молчал со сцены, вглядывался и не мог понять. Не мог понять, что раньше находил в ее лице. Только помнил, что каждый ее уголок казался ему иным, не таким как у всех. А сейчас она была точеная, словно маска, надетая на каждого. Ее нос, губы, ручки, глаза - все было испробованным, потасканным и истерзанным им самим. Он хотел бы сострадать ей, но чувствовал жалось. Хотел бы извиниться, но вместо этого хлопал дверью перед осточертевшим ему лицом.
Она смотрела на него в упор и, поймав взгляд, незаметно махнул рукой, на которой звенел крошеный браслет, подаренным им на годовщину.
Кто-то кашлянул. Кто-то случайно шагнул назад. Кто-то прошептал что-то кому-то в ухо. Алексей мог расслышать вой машин снаружи. Забыл все слова, не знал в чем дело. Он, словно испуганный мальчишка начал искать ее взглядом.
«Без нее не стану говорить» - он был идиотом. Нашел. С Давидом. Ей жали каблуки, и она стояла, держась за его плечо. Улыбалась, с бокалом в руке. А что в бокале? Нет не шампанское - виски. И у Давида. Сговорившись, наверное, сбегали в бар на втором этаже. Мелкое хулиганство. Алексей хотел того же. Хотел спуститься со сцены, схватить ее за локоть и сказать: «Я думал о тебе».
Они все начали сначала. И началом оказалась любовь к Ней.