А потом?
То же самое с Джеком и Томом. Их отец сначала был недоволен, потом мистер Лавджой опять взялся за дело, и все утряслось. Риган? Дженни только обрадовалась, что ее подопечная не вернется ночевать. Как потом сказала Риган, парадная дверь захлопнулась за Дженни еще до того, как была положена телефонная трубка.
А потом?
Сонное сидение перед горящим камином. Им показали их комнаты. Одна для мальчиков, одна для нее и Риган. Все больше клонит в сон, мысли путаются. Они с Риган забрели в комнату мальчиков поболтать, но ни у кого нет настроения разговаривать. Спать — да. Разговаривать — нет. Крепко спать. Как же они устали…
Фрэнки заставила себя отойти от окна.
— Пойдем, — сказала она, толкнув Риган, которая лежала с закрытыми глазами на кровати, разбросав руки. — Завтра много дел. Спать.
— Ур — р-р… — проворчала Риган. — Отстань…
Фрэнки потянула ее:
— Пойдем. Мы в соседней комнате. Две минуты, и ты будешь в своей кровати. Тогда сможешь…
Верхний свет погас.
— Лампочка перегорела, — пробормотал Джек. __
Подняв ватную руку, он слабо помахал ею: — Лампочка тю — тю…
Спотыкаясь, Фрэнки проковыляла к двери и открыла ее. В коридоре была кромешная тьма. Чей — то голос крикнул снизу:
— Ничего страшного, просто электричество отключили. Нет причин для паники. Такое случается то и дело.
— А свечек вы нам не дадите? — крикнула Фрэнки в темноту.
Ответа не последовало. Она подумала, не пойти ли вниз в сплошной темноте, но решила воздержаться. Ладно, можно обойтись и без свечей.
Тихий знакомый голос прошептал где — то в глубине сознания: «Накануне Белтейна все огни в деревне гасятся».
Фрэнки вернулась. Небо за окном, казавшееся раньше черным, теперь светилось каким — то странным, мерцающим синим светом.
Джек стоял у окна. Очертания его фигуры темнели на фоне этого призрачного синего свечения.
— Во всей деревне свет вырубился, — сказал он. — Нигде ни единого огонька.
— Это им испортит праздник, ну и пусть, — пробормотала Риган.
— К тому времени исправят, — вяло возразил Том. — Запросто.
Фрэнки пробралась к окну. Перистое свечение, казалось, висело над деревней. Она впала в какой — то сон наяву.
Снизу, с улицы, доносились удары барабанов. __
Одинокий человек важно прошагал в ночи, размахивая длинным шестом, украшенным лентами — белыми и красными. К концу шеста был прикреплен какой — то предмет, продолговатый и бугристый.
Слышались пение и смех. Толпа танцующих людей появилась в светящейся ночи перед слипающимися глазами Фрэнки. Зазвенели колокола, громче зазвучали голоса поющих. Кое — кто в процессии был наряжен в странные, нелепые костюмы. В этих плясках и пении было что — то неистовое, болезненно возбуждающее. Было какое — то безумие в лихорадочном веселье поющей и пляшущей толпы. Фрэнки стало не по себе.
Все ли среди них люди? Некоторые кажутся слишком большими, слишком грузными. Сгорбившись, они неуклюже бредут по улице, как… как дикие животные. Как медведи и лоси, волки и кабаны. Все они участвуют в танце… все, встав на задние ноги, танцуют среди людей — глаза бегают, зубы клацают, рога сшибаются с рогами, клыки скрежещут в темноте.
И тут человек с шестом повернулся и направился к пабу. Безумная толпа последовала за ним. Крики и смех прорывались сквозь дробь барабана. Колокола зазвенели пронзительно и неистово. В звучавшей над деревней песне бесконечно повторялся один и тот же гипнотизирующий припев, напоминавший о смене времен года.
Человек с шестом приблизился к пабу. Предмет на конце шеста мелькал все ближе и ближе от __ окна. Фрэнки отшатнулась назад. Это было что — то коричневое, покрытое морщинами и складками, как старая кожа. Пожелтевшие кости проглядывали наружу. Дыра темнела меж вдавленных глаз. Нижней челюсти не было, но верхние зубы скалились в безумной кривой ухмылке.
Внезапно мертвые глаза открылись, и тьма полилась из них. Тьма столь ужасная, что от страха Фрэнки не могла дышать. В самом центре этой тьмы плясал красный огонь.
Глава XIII «ДЕРЕВЯННАЯ ЛОШАДКА»
Тьма. Бурлящая, тревожная тьма. Ни огня. Ни пронзительно ярких звезд. Ни запаха смятых цветов. Какой — то другой запах. Персики. Да… персики. И голоса. Два голоса. Странные, но знакомые. Как голуби, воркующие на чердаке.
«…нам нужно только продержать их еще несколько часов, и все будет кончено. Ты хорошо поработал. Хоть бы этой жертвы хватило, чтобы заплатить за святотатство.
… они уже что — то подозревают. Они видели… кое — что. Они мне рассказывали, что видели лошадь. Лошадь, которая появлялась и исчезала.
… да, да, дверь распахнута. Сила выпущена наружу — древняя темная сила. Она нашла к нам дорогу из давних времен. С каждой секундой она все ближе. Она в гневе. И месть ее будет беспощадна. Говорил я тебе — этот проклятый Миллиган, что сует свой нос, куда не надо, подведет нас всех под монастырь.
… но хватит ли этой жертвы? Успокоит ли это ее?… Будем молиться, чтобы это было так.
… Да, будем молиться, чтобы это было так…»
— Пора вставать, голубчики мои! Просыпайтесь, просыпайтесь!
Жизнерадостный бас мистера Лавджоя оборвал сон Фрэнки. Она с усилием разомкнула веки. Комната залита желтоватым пыльным светом. Дверь распахнута, и в ее проеме спелой помидориной маячит физиономия мистера Лавджоя.
— Завтрак через десять минут! Живо поднимайтесь, сони!
Он захлопнул дверь, и Фрэнки услышала, как тяжелые шаги протопали к комнате мальчиков.
Из — под кучи скомканных одеял и простынь на нее смотрела Риган. Она была похожа на рассерженного крота.
— Доброе утро!
— Доброе утро. Ты помнишь, как ложилась в постель? — сдвинув брови, спросила Фрэнки. — Я — нет.
— Я помню, что рухнула на кровать Тома. Риган сбросила с себя одеяла и занялась длительной и тщательной процедурой потягивания.
— Интересно, свет уже починили?
Протянув руку, Фрэнки включила ночник на тумбочке у кровати. Комнату заполнил нежно — ро — зовый свет.
— Ага, исправили, — зевнула Риган. — Это хорошо. Я умираю от голода. Кто последний придет на завтрак, тому достанутся только жареные помидоры.
— Кошмарный сон мне снился… — сказала Фрэнки. — Во всяком случае… — она нахмурилась, пытаясь собрать вместе осколки воспоминаний о прошлом вечере. Картина безумной пляски болью отозвалась у нее в голове. — Риган, я не помню, как ложилась в постель!
Риган раздвинула занавески. Небо было изумительно голубым.
— Ты сейчас где — в постели или нет?
— Ну, в постели.
— Значит, ты как — то до нее добралась, так?
— Д — да…
— Так в чем проблема?
— Да так, ни в чем, — тряхнув головой, Фрэнки вылезла из кровати. — А жареные помидоры я все равно люблю.
— Бр — р-р!
Завтрак в задней комнате паба сопровождался шумом и суетой. Мистер Лавджой и множество каких — то незнакомых людей сновали туда — сюда с хлопьями, тостами, банками джема, пока четверо ребят не наелись до отвала.
— Еще по стаканчику фирменного эликсира мистера Лавджоя? — Хозяин паба остановился за спиной Джека с кувшином розового напитка и лучезарной улыбкой.
— Нет, спасибо, — выдохнул Джек, отодвигая от себя тарелку. — В меня больше ничего не влезет.
— Сейчас бы опять спать завалиться, — сказала Риган, похлопав себя по животу.
— Нет уж, не надо, — засмеялся мистер Лавджой. — Вы двое, — он указал на Фрэнки и Джека, — нам очень нужны.
— Куда нам идти? — спросила Фрэнки.
— Майскую королеву будет облачать в ее наряд мисс Тейтум в церковном зале, — сообщил мистер Лавджой. — А твой костюм, — он повернулся к Джеку, — уже готов и ждет тебя в домике мистера Фокса.