В комиссарах на Дону ярче, чем в ком-либо из других пришельцев, проявилось пренебрежение ко всяким условностям: профессиональной подготовке, быту, традициям, укладу местной жизни, особенностям характера населения. Готовность человека занимать государственный, общественный или чисто партийный пост определяли не компетентность, а преданность делу большевиков. Далекие от казачества пришлые краскомы и комиссары из числа полуэмигрантов, полурабочих, полумещан, но непременно «инородцы», по разумению казаков, ничего, кроме смуты и взаимной неприязни, породить на Дону, Кубани, Тереке, в других казачьих областях не могли. Их не то чтобы не любили. Просто не могли принять, не могли не ненавидеть. Вдобавок появились ненавистные продотряды во главе с теми же пришлыми уполномоченными в кожанках.
4 мая 1918 года на собранном усердием есаула Т.П. Янова Войсковом круге многое могло решиться. Даже несмотря на то, что на него съехались представители лишь десяти ближайших к Новочеркасску станиц и он не мог считаться Войсковым, а получил название «Круга спасения Дона» с правом принимать политические решения. По приглашению Янова и казачьей верхушки на круг прибыл генерал Краснов, перед которым сразу же поставили вопрос: что делать дальше?
Генерал ответил просто и по существу:
— Бороться с Советской властью. Всеми возможными средствами. Эту борьбу уже начала Добровольческая армия, и мы не можем оставаться в стороне. Готов представить кругу программу действий.
Ответ вполне устроил присутствующих, и они от имени «Круга спасения Дона» предложили Краснову изложить её на очередном заседании. Генерала представили как одного из авторитетнейших казаков, непримиримого противника Советской власти, уважаемого как по возрасту, так и по своему положению.
Краснов говорил два с половиной часа, изложив кругу ближайшие задачи казачества, как они ему представлялись. Призвав к решительной борьбе с большевиками, Краснов подчеркнул, что у Дона нет иного выхода. Главная его идея сводилась к необходимости создания на Дону самостоятельного государства в границах образованного впоследствии Всевеликого Войска Донского со старыми законами и укладами (самопровозглашенно в мае 1918 года, Советской властью не признавалось). Складно говорил генерал, и его призыв немедленно приступить к созданию боеспособной армии, в которую мобилизовать казаков в возрасте от 18 до 50 лет, показался, с одной стороны опасным, а с другой — заманчивым.
Доклад произвел впечатление. Внушительно смотрелся Краснов при всех боевых регалиях. Ине стали казаки искать добра от добра, позвали генерала в атаманское кресло.
Краснов не отказался, предложение принял великодушно. Новоявленный атаман прекрасно сознавал, что именно сейчас, когда перестал существовать триумвират белых генералов, ему представилась не бутафорская, а реальная возможность стать во главе казачьего государства. Но для утверждения требовалось найти союзников, иначе врагами станут не только красные, но и белые.
Первым делом атаман попытался сделать своими союзниками германцев. Он составил и отправил послание кайзеру Вильгельму II. Вначале следовало приветствие германскому правителю и заверения в благих намерениях казаков бороться с большевиками.
«В своем письме я просил Вильгельма содействовать мне в расчленении России и присоединении к возглавляемому мною государству «Всевеликому войску донскому» русских городов: Таганрога, Камышина, Царицына, Воронежа и железнодорожных станций Лиски и Поворино, — признавался Краснов спустя более четверти века в судебном заседании Военной коллегии Верховного Суда СССР. — Я информировал немцев, что заключил договор с главами Астраханской и Кубанской областей князем Тундутовым и полковником Филимоновым о том, что после победы сил контрреволюции на территории России образуется федерация под именем «Доно-Кавказского союза», в которую должны войти державы: «Всевеликое войско донское», Астраханское войско с Калмыкией, Ставропольская, Кубанская области и Северный Кавказ. Германских руководителей я просил усилить мне помощь вооружением, инженерным, имуществом, построить на Дону орудийный, оружейный, снарядный и патронный заводы… Я обязался предоставить Вильгельму II полное право в вывозе с Дона в Германию продукции сельского хозяйства, кожевенных товаров, шерсти, рыбы, жиров, скота и лошадей…»