Граждане и казаки Донской области! Написав эти святые слова на своих знаменах и гордо подняв их ввысь, пронесем теперь же, несмотря ни на что, к славным борцам на фронте, истекающим кровью в неравной борьбе, и рядом с ними умрем за истинную свободу, за землю и подлинное счастье человечества…
Своим появлением и именем корпус поднимет дух красных борцов. Помните, вы не одиноки. С вами подлинная душа измученного народа. Если погибнете в боях, то погибнете за правду. Любите же правду и умирать за нее завещал Христос».
В другом своем воззвании — от имени «Рабоче-крестьянско-казацкой партии» — Миронов на 15 страницах излагает программу «Российской пролетарско-крестьянской республики» без коммунистов, предлагает ликвидировать Совет Народных Комиссаров, передав полноту власти ЦИК и Советам на местах:
«Прежде всего остановить Деникина, а затем разбить его. Остановить и разбить Деникина можно только единением народных сил, а единение это будет тогда, когда со сцены сойдут коммунисты, а особенно апфельбаумы, нахамкесы и т. п. компания (вспомним, на этот фактор мы тоже обращали внимание — авт.). Сойти добровольно со сцены они, вследствие больного своего воображение и злобы, не пожелают. Придется им скомандовать: долой. И как только донские казаки услышат, что русский народ сбросил коммунистов, они тотчас же остановятся и первую остановку Деникину придется сделать помимо воли».
Когда в ночь на 23 августа 1919 года член Реввоенсовета Южного фронта Смилга узнал о решении Миронова, он вызвал его на переговоры по прямому проводу и отдал распоряжение самовольно не выступать, предложил прибыть для переговоров в Пензу, где размещался штаб Южного фронта. Миронов ответил, что задыхается в создавшейся атмосфере: «Фронт определенно во мне нуждается, категорически настаиваю не препятствовать уходу корпуса на фронт для борьбы с Деникиным».
В Пензу Миронов не поехал, сославшись на потерю душевного равновесия, хотя в действительности опасался быть там арестованным. Эти опасения были вовсе не беспочвенными. Реввоенсовет Южного фронта уже отдал распоряжение о вооруженном подавлении мироновского выступления. По маршруту движения корпуса накапливались серьезные воинские силы, в том числе части запасной армии и конного корпуса Буденного.
24 августа Миронов выступил из Саранска. На состоявшемся накануне митинге присутствовал и выступал член реввоенсовета корпуса Скалов, обнародовавший распоряжение Смилги об объявлении Миронова вне закона. Миронов оборвал его: «Довольно, я не позволю агитировать моих казаков». Перед этим он дал телеграмму:
«Пенза. Штаб девятой армии. Прошу передать Южфронту, что я, видя гибель социальной революции и открытый саботаж с формированием корпуса, не могу находиться дальше в бездействии, зная из полученных с фронта писем, что меня ждет, выступаю с имеющимися у меня силами на жестокую борьбу с Деникиным и буржуазией. На красных знаменах Донского корпуса написано: вся земля крестьянам, все фабрики и заводы рабочим, вся власть трудовому народу в лице подлинных советов рабочих, крестьянских и казачьих депутатов, избранных трудящимися на основе свободной социальной агитации. Долой самодержавие и бюрократизм комиссаров и коммунистов, заливших всю страну кровью и погубивших дело революции. Я не один. Подлинная исстрадавшаяся душа народа со мною и в этом спасение революции. Все так называемые дезертиры присоединятся ко мне и составят ту грозную силу, перед которой дрогнет Деникин и преклонятся коммунисты».
Текст этот был опубликован в форме воззвания, отпечатанного типографским способом, с призывом: «Зову всех любящих ПРАВДУ и подлинную СВОБОДУ в ряды корпуса».
В пути комкор не гнушался по нескольку раз в день выступать на митингах, разъясняя причины своих разногласий с властями и цели, которых, по его мнению, должно добиваться донское казачество. Он шел против Деникина и прямо говорил об этом, а ему приписывали «открытую агитацию против существующей Советской власти, разжигание межнациональной розни», потому лишь что он называл нынешнее правительство «жидокоммунистическим», употребляя такие же приемы против вождей Красной Армии в лице Троцкого».
Да, отношения с Реввоенсоветом Республики и его председателем у Миронова явно не складывались. Ну, не испытывали они симпатий друг к другу. А если тов. Троцкий кого-то не жаловал, то делал он это основательно. В статье «Полковник Миронов» Троцкий писал, что Миронов желает стать на Дону наказным атаманом и, хотя уверяет, что Деникин ему враг, «помогает Деникину. Нет никакого сомнения, что между ними натягиваются тайные связи, темные посредники переходят из деникинского лагеря в мироновский и обратно». До аргументации предреввоенсовета не опускался.