Примеров подобного огульного осуждения без малейшей конкретизации вины, а только за номер, под которым красноармеец оказался внесенным в списки личного состава полка или роты, не существовало ни в отечественном, ни в зарубежном правосудии. Однако этим уникальность судебного процесса не исчерпывается. Дальше следуют не менее невероятные и удивительные события. Похоже, игра только вступает в самую захватывающую фазу.
Еще до оглашения приговора Троцкий телеграфировал Смилге:
«Балашов Смилге (если нельзя прямо в Балашов, то передать Саратов РВС с просьбой передать немедленно Смилге). Отчет о мироновском процессе наводит на мысль, что дело идет к мягкому приговору. Ввиду поведения Миронова полагаю, что такое решение было бы, пожалуй, целесообразным. Медлительность нашего наступления на Дон требует усиленного политического воздействия на казачество в целях его раскола. Для этой миссии можно может быть воспользоваться Мироновым, вызвав его в Москву после приговора и помиловав его через ЦИК при его обязательстве направиться в тыл и поднять там восстание. Сообщите ваши соображения по этому поводу. 7 октября 1919 г. № 406 Предревсов. Троцкий».
Лев Давидович был человеком дальновидным. Как председатель Реввоенсовета Республики, т. е. Верховный Главнокомандующий, он хорошо знал положение на фронтах и руководствовался не эмоциями, а трезвым расчетом. А расчет этот подсказывал, что момент для ликвидации авторитетного казачьего лидера выбран явно неподходящий. Его расстрел мог вызвать недовольство и без того крутыми мерами Советской власти против казачества, что в условиях белого наступления еще больше осложнило бы обстановку на фронте.
Тем временем члены ревтрибунала, еще ничего не ведая о закулисных переговорах, посовещавшись, вынесли и подписали приговор в полном соответствии с предложениями обвинителя, т. е. Смилги. Председатель ревтрибунала Полуян направил приговор для исполнения, однако с расстрелом осужденных дело вдруг застопорилось.
Оказалось, вмешался Смилга — обвинитель, требовавший в отношении главных подсудимых смертной казни и самых жестоких мер наказания для всех остальных. Он приостановил исполнение приговора и послал в Москву, в высший партийный орган — Политбюро ЦК РКП(б) телеграфное ходатайство с просьбой о… помиловании осужденных. «Я считаю, — телеграфирует он, — что вполне достаточен смертный приговор. Убивать Миронова и его товарищей не считаю полезным. Думаю, что никто не будет расстрелян…».
И 23 октября Политбюро ЦК с участием Ленина, Каменева, Калинина, Крестинского, Дзержинского, Раковского и Семашко постановило освободить осужденных от наказания. А через три дня на очередном заседании Политбюро ЦК принимается уж совсем удивительное решение: назначить Миронова командующим армией на Юго-Западный фронт. Легитимность этому решению придал Президиум ВЦИК РСФСР, указав в своем постановлении:
«Ввиду ходатайства Чрезвычайного Революционного Трибунала, опирающегося на полное раскаяние подсудимых и осознание ими своей вины перед революцией и трудовым народом, Президиум Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета постановил: Миронова и его соучастников, присужденных Чрезвычайным Революционным Трибуналом в Балашове к расстрелу по делу о восстании, — помиловать и приговор в исполнение не приводить».
По указке сверху чрезвычайный трибунал в составе тех же Полуяна, Подоспелова и Анисимова вынес еще одно решение — по обвинению политических работников Донского корпуса. Тех самых, которые сами пытались расправиться с неугодным командиром корпуса. Вот его резолютивная часть:
«Принимая во внимание проявленную нераспорядительность и непринятие всех должных мер к предупреждению выступления Миронова, постановил: объявить всем политическим работникам строжайший выговор, направив их в политический отдел армии для назначения по усмотрению. Бывшего политического комиссара Донской дивизии Зайцева за намеренно неправильное информирование казачьего отдела о положении дел Донского корпуса и двуличную политику, преследующую личные цели, направить рядовым красноармейцем на фронт с лишением прав занимать ответственные должности в течение трех лет».
Но и это еще не финал. После того как Миронов стал командующим 2-й Конной армии, комиссаром к нему был назначен… Д.В. Полуян — председатель чрезвычайного трибунала. Тот самый, кто подписал приговор о расстреле Миронова. Стоит ли удивляться, что Полуян не смирился с помилованием своего бывшего подсудимого и, несмотря на успехи армии в разгроме белогвардейцев в Крыму, направлял в Москву донесения о неблагонадежности командарма.