- Да не близнецы они. Это и есть Лизка-барменша в натуральную величину.
- Ты что, Иваныч? Господь с тобой. Это же все картины старых мастеров. Когда это рисовалось, не только Лизка, но и прабабка ее в проекте сметой не была предусмотрена.
- Ну, насчет старых мастеров - это еще надо посмотреть вооруженным глазом. А вдруг устроители нам вклеивают. Думают - город, мол, периферийный. Кроме спичечных этикеток никаких других великих произведений искусства и в глаза не видели. Вот и гонят, что попало за старых мастеров. Мол, проглотят, не подавятся. Еще пищать будут от восторга, что к искусству приобщились, балбесы.
- Да нет, Иваныч. Протрезвись маленько. Что-то ты не того. Тоже мне специалист выискался. Художник-реставратор уголка и швеллера. Никому не говори, засмеют. Зачем тебе такая реклама к концу жизни?
- Засмеют, говоришь? А если я доказательства приведу, тогда как?
- Какие доказательства?
- Неопровержимые.
- Приводи, рассмотрим.
- Смотри. Вот здесь внизу табличка с названием имеется. Прочти, если грамотный.
Надпись на табличке гласила: " Мона Лиза. Леонардо да Винчи".
- Ну и что? - интересуюсь.
- Нет, - говорит Иваныч. - Я просто умираю со смеху, наблюдая этого идиота со стороны. Ты что, читать не умеешь? Я же помню, как ты бегал в школу с портфелем. Что ты там делал? Тут русским языком написано "Лиза".
- Не Лиза, а Мона Лиза.
- Своей душевной простотой он доведет меня до инсульта. Ты, Василий, когда со старшими товарищами беседуешь, старайся думать не только спинным мозгом. Иногда к этому процессу головной подключай, если он у тебя в исправном состоянии и не на ремонте. Вот ответь мне как родному папе, ты когда "Три соска" регулярно посещать стал?
- Три года ни одного пропуска.
- Тогда, что с тебя взять. Молодо - зелено. Тебя возле елки поставь, видно не будет, доллар ты наш фальшивый. А теперь объясняю, как ветеран с гепатитом начинающему сосунку без явных признаков цирроза. Лет пять тому, сосками керувал Эммануил Львович Кальценбоген. Где-то в это же время или чуть позже он соскользнул в Канаду или какую-то другую Америку и осел в районе между Торонто и Нью-Йорком, как пострадавший от коммунистического террора за спекуляцию и разбавление пива водой. Короче за то, что сейчас называют бизнесом. Теперь дошло до тебя тугодума, откуда переднее слово образовалось. Эммануил. Для своих Моня. И получается, как ни верти Монина Лиза, раз она у него работала. Соображаешь?
- Да, что ты, Иваныч, Господь с тобой? Как сто пятьдесят в организм впрыснешь натощак, такие теории двигаешь, куда там тому Марксу. Тут же ясно написано Мона Лиза, а не Монина Лиза.
- Вот чудак человек. Ему одно говоришь, а он свое долдонит, что твой попугай. Да ты знаешь, что у этих импортных ребят, чьи картины, всегда с русским языком проблемы были. Они матом и то с акцентом ругаются. А уж, казалось, чего проще. Взять, к примеру, тебя. Как ты вчера крановщика крыл, когда он тебе кусок рельсы на ногу уронил? Приятно было слышать это соло. Ты же без акцента загибал?
- Я - без!
- Вот видишь, а у них с этим проблема.
Тут Серега вмешался.
- Василий, - говорит, - конечно, не прав. Иваныч дело говорит. Ты, Вася, внимательнее к этой кобре присмотрись. Что за взгляд! У тигра ласковей. Я раз у нее в долг попросил до получки. Она на меня глянула, как здесь нарисовано. Не мигая. Только яд у нее изо рта не капал. Мне и пить, и есть, сразу перехотелось. После такого стресса я эту язву на любом фоне разгляжу и в любом обличье узнаю.
- Не знаю, Серега, что тебе там с пьяных глаз мерещится. Только про ее взгляд на табличке совсем иное написано: "Взгляд у Моны Лизы загадочный, устремлен вдаль. Этот взгляд - загадка не для одного поколения потомков". Понял? Тебе с твоим ущемленным интеллектом эту загадку в жизни не разгадать.
Тут опять бригадир Петр Иванович завелся.
- Эх, Василий! Это для ущербной нынешней молодёжи, травмированной перестройкой, ее взгляд загадка. А что касается лично меня, то я никакой загадки здесь не обнаруживаю. Подумай сам, какой взгляд должен быть у этого, с позволения сказать, работника прилавка, если она одновременно три действия выполняет. Во-первых, физическое, - принялся считать он, загибая пальцы - недолив пива. Во-вторых, химическое - разбавление его водой и, в-третьих, математическое - обсчет клиента на глазах у всей очереди. Да еще глазом по сторонам стреляет, чтобы кто бокал не спер. Вот и вся загадка с небольшим налетом ядовитости.
Вновь выразил сомнение Серега.
- Это все понятно, Иваныч. Мы твое мнение по холсту поддерживаем всей бригадой. Но скажи, кто ее так натурально изобразил, что мне аж сюда пивом пахнет? Откуда в нашей забегаловке мог оказаться такой шустрый мастер кисти? Я в районе только одного знаменитого художника знаю - Гаврилыча. Тот, что названия на магазинах рисует. Вывески разные. Хлеб, водка, селедка..., другие колониальные товары. Но я могу спорить на что хочешь, что он и трезвым такой отрицательный образ создать не сможет. Не тот профиль. Я же не уверен, что кто-либо может похвастаться, что встречал нашего живописца трезвым в этих краях.
Я говорю.
- Что вы, мужики, голову морочите? Автора ищите? Автор тут вон написан внизу. Леонардо да Винчи. Правда, я мужика с такой фамилией в нашем городе, что-то не вспоминаю. Кофман есть - спорить не буду. Да еще Чиколатис имеется в наличии, частный предприниматель. А Леонардо, как его там дальше, не помню. Что скажешь, Иваныч?